– Да нет, Коляныч, – Свист, затянувшись сигаретой, покосился на Дрота, – к нам нельзя. У нас и не выпьешь, и не закусишь. Наши тигрицы-акулы – не то что твоя Надюха! И мясо не поможет!
– Мясо, говоришь, не поможет? Тогда без мяса домой пойдешь, деляга!
– Коляныч, ты что? А без мяса они меня с тещей и на порог не пустят! Ты же знаешь, и так заели: «Съезди на охоту, съезди на рыбалку! Принеси мяса, принеси рыбы!» Типа в магазин я хожу. Вот фляжку самогона еле выпросил! Так и сказали – пустой домой чтобы и не приходил!
Собаки, уткнув окровавленные морды в лапы, покачиваются на мешках с мясом в пыльном багажном отсеке. Машина медленно катится по лесной дороге своим утренним, еще не высохшим по росе следом обратно в поселок. Не обращая внимания на прогромыхавшую рядом громадину, трудяги муравьи толпой тащат к муравейнику извивающуюся гусеницу. Над поляной Маяка беззаботно порхают бабочки, хотя одну из них себе в жертву выбрал стремительно приближающийся шершень. Совсем недалеко от Маяка, в устроенном в развилке ствола старой сосны гнезде, двое оперившихся птенцов ястреба-тетеревятника, завидев подлетающую мать, наперебой громко запищали, открыв хищные острые клювы, даже не подозревая, что в зобу у матери только что пойманный рябчик. Над Винницким озером стремительно несется светлогрудая скопа, и вскоре зазевавшийся язь окажется в цепких лапах непревзойденного рыболова. Ничто в лесу не говорит о смерти, хотя она и рядом. Никто уже и не вспомнит о только что прозвучавших выстрелах. Разве что вездесущие кровожадные падальщики-вороны уже взгромоздились на верхушках двух высоких елей на краю поляны, рассматривая двух енотовидных собак, опасливо замерших у кучи свеженарубленных веток, обнюхивая политую каплями крови траву. Енотовидные собаки жили в норе под елками и, дождавшись наступившей тишины, решились, наконец, выползти из своего убежища, поддавшись искушению запаха свежей крови и плоти…
* * *
Услышав выстрелы и по прекратившемуся лаю собак определив, что зверь добыт где-то в районе Маяка, Леша осторожно стал пробираться к поляне. Уже дойдя до поляны, услышал, как на Маяке захлопали дверцы машины, а сама машина проехала лесом в сторону города. Пройдя краем поляны, Алексей безошибочно определил, что здесь живет лосиха с лосенком. Утоптанные в траве лежки, засохшие лосиные катышки и кое-где проступающие в грязи следы отчетливо рисовали ему картину жизни лосей на этой поляне. Насторожили вороны, слетающие с высоких елок на краю поляны вниз, в траву. Предчувствуя что-то нехорошее, Леша по мокрой и высокой, в его рост, траве стал пробираться на противоположный край поляны. Почти из-под ног сорвались, громко «крумкая», черные вороны-крумкачи7. Из-под горки наваленных веток выскочили две енотовидные собаки и, огрызаясь и показывая мелкие острые зубы, неуклюже заковыляли и тут же исчезли в густой траве. Алексей остановился. Сердце защемило и учащенно забилось. Над ветками кружился небольшой рой из оводов и желто-зеленых мух. Под ногами трава казалась черной. Леша согнулся, провел рукой по примятой траве и охнул: ладошка окрасилась кровью. Сжав губы, быстро отбросил несколько веток и присел… Отрубленная голова лосихи смотрела на него большими глазами, затянутыми мутной мертвенной пленкой. Перестав дышать, он отвернул шкуры и увидел останки маленького лосенка…
Двенадцатилетний мальчик встал. По лицу текли слезы. Неуклюже вытирая их, размазывая с кровью по лицу, Леша осмотрелся вокруг: примятая трава, черные пятна спекшейся крови, жирные в
