После этого необыкновенного события Игорь послушался наказа императора Николая и всё увиденное подробно записал, заодно дополнив тетрадочку воспоминаниями яви восьмилетнего возраста. И однажды, набравшись смелости, показал это одному протоиерею, но маловерный батюшка не просто не поверил подростку: он высмеял Игоря прилюдно, а заодно и небесной карой пригрозил. Парень тогда вне себя от происшедшего порвал тетрадочку, а вскоре их семья уехала на родину – далеко на север, где отцу к тому времени дали квартиру.
На новом месте жизнь Игоря Русанова, как говорили раньше, изменилась, словно в сказке. Произошло это земное чудо под вечер: он торопился после уроков домой и у школьного двора встретился глазами с русоволосой синеглазой девушкой: синева её глаз напоминала дневной небесный свет. Любое иное сравнение было бы просто неразумным.
Только главное оказалось другим: сразу понялось там, где впервые до испуга и боли сжалось и застучало, что именно её – родного человека – он всегда ждал, зная, что они обязательно встретятся. Дальнейшие годы подтвердили, что удивительная обладательница редкостных небесных даров способна не только стать его женой, но и верным другом: словом, той самой единственной, для которой, казалось, и писались именно все лучшие песни и ставились самые замечательные фильмы.
Но не дал Бог им детей; и горечь родных сердец привела их в детский дом, после чего, один за другим, зазвенели детские голоса в трехкомнатке, дарованной родителями, в свою очередь, охотно обосновавшимися в родном деревенском гнездовье под областным центром. Для кого-то четверо девочек и на рассаду мальчик, может показаться многовато для простого школьного учителя и воспитателя детского садика. Да только где любовь, да лад, – такая мера, конечно, не для примера.
Может быть, этот вечер был одним из самых счастливых в семействе Русановых. Во-первых, Игорь не только встал самостоятельно на ноги и вместе со всеми повечерял, но даже, верный своей привычке, чуток пошутил, правда, для того, чтобы избавиться от вопросов о происшествии. До сих пор, когда что-то доводилось недоговаривать, он так и не разучился краснеть. Так что его разлюбезная женушка с чадами легко могла раскусить хозяина и, избегая понятного, но излишнего любопытства родных, он вскоре опять прилёг в своей комнате. Впрочем, Игорь действительно не ведал, что случилось на самом деле, да и знать не хотелось. Жив-здоров – и слава Богу.
И вновь трепетной ниточкой заструившиеся воспоминания о его удивительных сонных видениях длиною в человеческую жизнь, внезапно оборвались, впервые натолкнувшись на неожиданно выскочившую, как убийца, мысль. А ведь и дом-то Игорев, оказывается, расположен едва не в двух шагах от старинного деревянного особняка, ныне охраняемого, как гласила официальная табличка, государством, и вмещавшего в послереволюционные годы иностранную дипломатическую миссию.
Всякий день школьный учитель мог самолично обозревать его из окна своей панельки, где столько раз был у него в видениях царь Николай. И именно отсюда, из этого деревянного особняка – имеющий уши, да услышит! – накануне расстрела царской семьи отправился ночной порой в Екатеринбург чёрный человек, чтобы за несколько часов до убийства невинных нанести на двери подвальной комнаты особые знаки-метки, венчающие торжество задуманного злодеяния. Не потому ли тогда от самого рождения неймётся и, видно, уже никогда не наладиться покою у Игоря Русанова и таких же, ему памятно подобных, которым – хочется верить, – несть числа…
