Обоим заговорщикам разом почудилось, что он всё время незаметно находился позади и прекрасно обо всём слышал. Да ещё, перекрестясь перед входом, мельком оглянулся в сторону, и оба подельника могли дать голову на отсечение, что он их взаправду разглядел! И разве могло быть отныне два мнения о дальнейшей судьбе «царя»; даже у самого Глебова, с молчаливой обречённостью вынужденного признать, что своя рубашка всё одно ближе к телу.
– Ты понял? – следом ещё сам Колька подлил масла в огонь. – Нет, ты догоняешь: да он нас просто сфоткал, гад! Мол, знаю я вас и не боюсь! Теперь мы верняком на крючке!
В это время все автобусные потянулись тоже в церковь; махнув рукой, и Глебов уныло двинулся за остальными. В церкви, куда он заходил с паспортом, все столпились, к ним вышел мужчина с волосами на пробор и стал читать какую-то заунывную молитву, а стоящие перед ним хором повторяли эти слова. «С этим попом и поедем», – сообразил Глебов.
Слов молитвы он не понимал, и вникать особо не собирался, лишь незаметно косился на свою жертву. Сбитый ими мужик был бледен: прикрыв глаза, он, казалось, полностью погрузился в свои мысли. Когда всё закончилось, он подошел к тёмной иконке возле махонького решётчатого окна. Остановился, перекрестившись, а после вдруг бухнулся на колени. А Саня глаза на неё поднял и обомлел: мужик точно перед самим собой, изображённым на иконе, стоял, – верно, вылитый двойник, чудные чудеса. Да только на ней золотистым было написано: «Святой Государь Николай».
«Так вот ты какой», – отчего-то молнией мелькнуло у Глебова. Как будто он кого-то из своих, давно знаемых или, может, даже родственников каких-нибудь признал ненароком, бывает же такое. А к чему это – парень так и не понял, да и раздумывать было некогда: все направились к выходу. Возле автобуса с картонкой на лобовом стекле «Паломническая поездка» стояла женщина и распоряжалась посадкой: была она, худенькая, в длинном, до пят, тёмном платье, криклива и суетлива. Казалось, не обращавшие на нее внимания пассажиры добросовестно рассаживались именно туда, куда и указывалось, – без обычной посадочной нервозности и суеты.
Место вынужденному путешественнику досталось в самой серёдке у окна, лучше не придумать; и он, вольнее вздохнув, дорожный пакет сунул себе под ноги, а куртку пристроил на угловую вешалочку. А ещё успел заметить прошмыгнувшего за окном Рыжего. «Пасёт, – понял Саня. – Похоже, и того, и другого. Этот пока сам не проверит, никому не поверит».
Автобус был большой, с двумя водителями, один из которых, как в шахту, утянулся куда-то вниз отсыпаться, а другой основательно расположился на своём законном месте, одним присутствием внушая уверенность. Последним на переднем месте уселся поп в чёрной рясе с большим крестом на груди, и автобус тронулся с места.
Саня, разглядывающий заоконный пейзаж, обернулся на соседнее место и едва не ойкнул: рядом оказался тот самый мужик, похожий на царя! Уж больно незаметно всё у него получалось: вечно, как из-под земли вырастал!
Между тем сосед не только на Глебова, похоже, ни на кого не обращал внимания: скорее всего, ему было просто тяжело, и он сидел со склонённой головой, прикрыв глаза. «Да откуда ему про нас знать! – кем-то и подсказа-лось тогда Сане изнутри. – Совсем людей не по-детски глючит!»
Проезжали мимо новостроящегося торгового комплекса: на фоне серых панелек смотрелся он нереально-гигантским, не нашенским, и от этого чужеродия не могло не проныть в любой взглянувшей душе. Вообще, в этом северном городе, пока автобус легко и сильно проходил рядом с центром, внушительно бросалось в глаза несоответствие ещё оставшихся деревянных зданий и подобных этому комплексу, с зачастую невероятной, дополняющей фантасмагорическую картину рекламой, к примеру, увиденной на одном осовремененном магазине: «Выбери жизнь: 02 – ваша надёжная крыша!»
