Океан безмолвия - страница 34

То же и с учителями. Я могу уклониться практически от любого задания, если разыграю карту смерти. Всем сразу становится неловко, и они готовы разрешить мне все, что угодно, лишь бы я не маячил у них перед глазами и они могли делать вид, что ничего не случилось. Они убеждают себя, что проявляют участие и сделали благое дело. Если мне везет, меня просто игнорируют, потому что так проще всем. Проще, чем признать существование смерти.

Одной карты смерти более чем достаточно, чтобы увильнуть от какого-то задания или произвести впечатление на понравившуюся девчонку, а у меня их теперь целая колода, так что мне почти все сходит с рук. Окружающие давно стали закрывать глаза на мои проступки. Может быть, и я сам тоже.

Когда мне было восемь лет, мы с отцом поехали на одну из тренировочных игр перед открытием бейсбольного сезона. Раз в месяц родители разделялись, каждый брал либо меня, либо мою сестру Аманду и вез нас куда-нибудь развлекаться. Один месяц я ездил с отцом, а Аманда – с мамой. В следующем мы менялись. Был март, и я должен был ехать с мамой, но, поскольку была назначена игра, попросился с папой. Маме пообещал, что следующие два раза – в апреле и мае – я в ее распоряжении. Ну как же, я всем нужен. Мама согласилась, взяв с меня слово.

Мы с папой вернулись домой в шесть. На обратном пути я заснул в машине. Он разбудил меня, когда мы приехали, но в результате в дом понес на руках, потому что у меня не было сил выбраться из машины. Мы в тот день много ели, много смеялись, много кричали. У меня болел живот. Лицо загорело. Я сорвал голос, в глаза хоть спички вставляй. Это был последний счастливый день в моей жизни.

Когда я проснулся, у меня уже не было ни мамы, ни сестры, но казалось, все образуется, ведь мы вдруг получили столько денег, что за всю жизнь не потратить. Адвокаты компании грузовых перевозок заявили, что это щедрая компенсация. Адвокаты моего отца сказали, что сумма вполне приемлемая. Достойная компенсация за жизнь моей матери. Достойная компенсация за гибель сестры. Они не приняли в расчет, что в тот день я потерял и отца. В нем что-то надломилось, треснуло, расплавилось, сгорело, разрушилось, как автомобиль, который вела моя мать, когда его переехала фура, перевозившая ящики с газировкой. Но даже если б это учли, я уверен, они все равно бы настаивали, что компенсация более чем справедливая. Даже щедрая. У меня нет сестры, которую бы я дразнил, у меня нет матери, с которой я мог бы делиться своими бедами, нет отца, с которым бы я мастерил. Зато есть миллионы долларов, почти нетронутые, на банковских и брокерских счетах. В общем, все по-честному, жизнь прекрасна.

– Да, полный кайф, – бросаю я в ответ, надеясь, что теперь Кевин отстанет от меня и будет других поражать своим невежеством и разговорами об отпадных тусовках. – Никого не касается, чем я занимаюсь. – Это чистая правда. Я поднимаю голову, пристально смотрю ему в глаза, надеясь, что он поймет намек.

Вновь принимаюсь за чертеж, над которым работал. Слава богу, все переключили внимание на более важные темы – контрольные по математике и сексапильные девчонки. Мистер Тернер ходит по классу, заглядывает каждому через плечо, проверяя, как ребята справляются с заданием. Минуя мою парту, оглядывается.

– Настя, вам там неудобно чертить. Может быть, пересядете на свободное место рядом с Кевином? – Он чуть ли не извиняется за то, что просит ее пересесть. Меня удивляет, что он вообще ждет, будто она что-то будет чертить. До этой минуты он вел себя так, словно ее нет в классе, а мы с ним оба знаем, что на уроке труда ее быть не должно. Но, полагаю, ему ее дали в нагрузку, не иначе, потому-то она до сих пор здесь. Думаю, она, как и я, внушает окружающим чувство неловкости. Со мной мистер Тернер неловкости не испытывает, а вот Настя его смущает. Может быть, из-за одежды или нехватки оной, ибо он всегда боится взглянуть на нее. Я забыл, что она все это время сидела за мной и наверняка слышала весь разговор. Она начала собирать свои вещи, и мистер Тернер переключил свое внимание на меня.