Океан - страница 18

– Пойдем на балкон, покурим.

– Пойдем, а то жарко.

Выбрасывая в воздух клубы пара, они закурили.

– Скоро восьмое марта, надо своих поздравить.

– Да, надо бы, – отозвался Чесноков.

– А ты, Вова, ничуть не развеялся, придется за второй бежать.

– Почему не развеялся? Меня просто не берёт.

– Тебе, наверное, ведро надо, – засмеялся Вяземский

– Да мне многое в этом деле не нравиться.

– А что тут может понравиться? Там – кусок железа и два изуродованных трупа, здесь – четыре трупа с дырками в башке. Что тут может нравиться? – горячился Вяземский. – Остыть от работы ты хоть на минуту можешь?

– Да нет, я уже чувствую исход дела. Абдулгамидов будет объявлен в федеральный розыск. Конечно, он будет скрываться, потому что не в ладах с законом. Потопчемся, потопчемся на месте, и он будет объявлен исполнителем. Ачимез Гачияев считается исполнителем взрывов в Москве правой рукой Хаттаба, но где он? Так мы и отпишемся, сдадим дело ФСБ – пусть ищут. Но здесь, я чувствую, не тот случай.

– Да, с бабами о лесе, в лесу о бабах. Надо точно бежать за второй. А какой тут может быть случай не тот?

– А вот насчет разборок нам бы помог человек, вращающийся в криминальных кругах, город не большой – всё и все на виду.

– А то что Абдулгамидов залётный?

– Всё равно.

– С какого перепуга криминальные структуры будут помогать милиции? Вот если у кого осведомитель где есть? Надо озадачить Колобова. Пойдем, холодно уже!

– Какой ты мерзлявый!

– А то.

– Слушай, а пойдем по улице пошляемся, – предложил Чесноков и, увидев, кислую мину на лице Вяземского, добавил: – За одно и выпьем. Да что ты усы-то растопырил, потеплее оденешься, не замёрзнешь.

– Ну, ты даешь, товарищ полковник, ночью в незнакомом городе пить собрался.

– Одевайся…

Почерневший снег, лежащий вокруг, уже не выделял белизны, а только серость, влага от оттепели выдавала в атмосферу туманообразующую массу. Хотя небо было чистым, и видны были печальные глаза неполной луны, ночь была очень тёмной, и одинокие фонари не могли пробить навалившийся на город мрак.

– Ну и погодку выбрал для прогулки.

– Не бурчи, где водка продается?

– Ты что её на улице пить собрался?

– А ты думал, я тебя в ресторан поведу?

– Ладно, алкоголик, пошли. Тянет тебя на экзотику

Они шагали по пустынному скверу. Коренастый крепыш и худощавый доходяга.

– Ой, не кутайся ты, как на лютом морозе, – басил здоровяк.

– А ты вечно без шапки, смотреть холодно. Да и ветер противный.

– Сам ты противный, – делали они друг другу комплименты.

– Вот магазин, а потом куда?

– А куда глаза глядят.

Столь своеобразное времяпровождение всё же прибавляло им настроения.

– Слухай сюда, – икнул Вяземский, ставя на очередную лавочку бутылку, – где мы есть?

– Идём, идём…

Жизнь уже переполнена эмоциями, кого из породы людей в таком состоянии бросало в поэзию, кого в драку, а Вяземского в душещипательные беседы. Мрачное, ещё более суровое лицо Чеснокова, вовсе не указывало на плохое расположение духа полковника, это было его нормальное выражение лица. Он мог в таком состоянии неистово рассмеяться дьявольским басом, а потом резко оборвать смех и снова сделаться суровым.

– Вот бурдюк! – отзывался Вяземский на такие выкидки Чеснокова. – Ты меня перебил, – он придавал колорит своим рассказам жестами рук, вздымая их, то вверх, то вниз как дирижёр, иногда выписывал ими неприличные жесты, сгибая руку в локте. – На чём я остановился?