Окно Иуды - страница 5

Невозможно долго смотреть на обвиняемого в зале суда. Я, во всяком случае, не могу: начинаю чувствовать себя невольным свидетелем чужого несчастья. В тот раз мы с Эвелин увидели Ансвелла впервые. Он показался нам вполне приличным молодым человеком, который мало чем отличался от присутствующих в зале. Обвиняемый был прилично одет и тщательно выбрит, однако что-то в его облике давало понять, что его мало волнует происходящее. Он застыл на своем месте чуть ли не по стойке смирно. Позади нас расположились несколько любителей скандалов, чьи имена нередко упоминались в светских хрониках. В нашу сторону Ансвелл не смотрел. Когда был зачитан обвинительный акт, он ответил «невиновен» голосом неожиданно вызывающим. Далее последовали казенные формулы; судья, казалось, управлял ходом событий с помощью специальных жестов.

Присяжные заседатели начали произносить свою присягу:

– Клянусь Всемогущим Господом, что буду добросовестно стараться достичь истинного примирения между нашим королем и обвиняемым, за которого отвечаю, и вынесу справедливый вердикт в соответствии с доказательствами.

Зал суда по-прежнему невыносимо напоминал школьный класс, нет, хуже – кабинет самого директора. Обеспокоенная Эвелин, поглядывая на облаченные в черный шелк спины, прикрыла рот ладошкой и тихо произнесла:

– Кен, я не понимаю, почему Г. М. допустил это судебное заседание. То есть я знаю, что он постоянно на ножах с чиновниками; когда он встречает министра внутренних дел, у них почти доходит до драки… Но ведь он прекрасно ладит с полицией. Этот старший инспектор… Как его имя?..

– Мастерс?

– Да, Мастерс. Он следует советам Г. М. быстрее, чем приказам начальства. И если Г. М. может доказать невиновность Ансвелла, то почему он просто не выложил все полицейским, чтобы они закрыли дело?

Ответа я не знал. На эту тему Г. М. хранил несколько агрессивное молчание. Несмотря на то что барристеры сидели к нам спиной, было нетрудно разглядеть среди них Г. М. Его одинокая фигура располагалась на левом краю первой скамьи – локти выставлены далеко на стол, так что тело, облаченное в древнюю мантию, казалось еще шире. Его парик выглядел чрезвычайно нелепо. Справа на той же скамье о чем-то переговаривались представители обвинения: сэр Уолтер Шторм, мистер Хантли Лоутон и мистер Джон Спрэгг. Их шепот невозможно было разобрать. Стол перед Г. М. оставался относительно пустым, чего нельзя было сказать о прокурорах: пространство перед ними было завалено книгами, стопками аккуратно отпечатанных документов, желтыми брошюрами с фотографиями, свежими розовыми промокашками. Каждая спина в зале, которую я мог наблюдать, была мрачна как могила, и все же я замечал (или мне так казалось) под привычной маской вежливого внимания, столь популярной в стенах Олд-Бейли[8], искренний интерес, сдобренный толикой иронии, всякий раз, когда кто-нибудь бросал взгляд в сторону Г. М.

Эвелин тоже замечала это и пребывала в ярости.

– Ему не следовало здесь появляться, – не сдавалась она. – Он подрабатывал адвокатом до войны, но Лоллипоп сказала мне, что Г. М. не надевал своей мантии вот уже пятнадцать лет; они просто