Уже дважды на Новый год Катя исполняла роль невидимого Деда Мороза для Васи и Муси. Ирина заранее прятала в Катиной квартире подарки, и в новогоднюю ночь Катя потихоньку пробиралась к соседской двери, подкладывала пакеты с подарками, звонила в дверь и скрывалась в своей квартире, после чего с тихой радостью слушала восторженные детские вопли:
– Мама! Смотри! Это, наверно, Дедушка Мороз нам оставил!
– Ну конечно, Дедушка Мороз! – фальшивым, как казалось Кате, голосом отвечала Ира.
– А почему он не зашел к нам в гости?
– Киса, ну ему же некогда! Столько деток, и каждому надо отнести подарки, вот он и звонит в дверь, а потом улетает дальше, к другим деткам. Вася, пойди, позвони тете Кате! Пусть она посмотрит, какие вам Дед Мороз принес подарки.
Дети кричали:
– Тетя Катя, тетя Катя, смотри! Дед Мороз принес нам подарки!
И Катя открывала дверь, всплескивала руками, охала и удивлялась, а потом они все вместе шли к Ирине, садились за немудрящий новогодний стол, смотрели телек, пили шампанское и морс, одним словом, праздновали, и было им хорошо и весело, легко и просто. Кате было радостно от того, что рядом есть такой человек, как Ира, да и та была искренне рада дружбе с соседкой. Однако Регина Ивановна не разделяла их взаимную симпатию и не упускала случая высказать Кате свое мнение об Ирине.
Так случилось и перед ее отъездом в Крым. Внезапно появившись на пороге Катиной квартиры, она провозгласила:
– Ну наконец-то мне все стало ясно!
Катя, сложив руки на груди и опершись о косяк двери в детскую, молча смотрела на мать.
– Да-да! – продолжала Регина Ивановна. – Мне все ясно! Сегодня ночью, – тут она многозначительно воздела глаза к потолку, – мне все показали!
Мать, страдающая бессонницей и, как подозревала Катя, неврастенией, часто не спала ночами. Бывало, что она забывалась лишь под утро и те сны, что видела в эти моменты, считала исключительно вещими.
Катя простонала:
– Мама, прошу тебя! Что опять?
– Нет, это я тебя попросила бы! – воскликнула та. – Попросила бы, Екатерина, чтобы ты, наконец, призналась матери!
– Господи, в чем? – поразилась Катя.
– Мне все показали! – подняла вверх указательный палец Регина. – Все! Эта паскуда Ирка вовлекла тебя в занятия проституцией!
– Что?! – Катя выпрямилась. – Что ты сказала, мама?!
– Да! Так вот куда она ездит по ночам! Так вот откуда в ее доме продукты и деньги!
По молодости Катя еще пыталась спорить с ней и что-то доказывать, хотя с годами поняла, что это совершенно бессмысленное занятие: мать считала свое мнение единственно правильным и верным. Однако тогда Кате было всего двадцать два года, и жизненного опыта для того, чтобы просто промолчать, еще не хватало, поэтому она завелась:
– А ничего, мама, что Ира ездит на дачу и в деревню к родителям и там пашет на огородах, как проклятая, чтобы прокормить себя и детей? Ничего, что она еще и на работе работает, и там тоже иногда деньги платят?!
– Ха-ха-ха! – изобразила сардонический смех своим красивым, хорошо поставленным голосом мать. – А ты? Девушка из хорошей семьи! Как могла ты пойти на такое?!
Одним словом, скандал вышел безобразнейший, с театральным заламыванием рук, топаньем ногами, хлопаньем дверями…
Когда еще был жив Катин отец, Регина часто устраивала мужу сцены. Так эти истерики интеллигентно называл сам Николай Сергеевич. Она могла запустить тарелкой в стену, а в те времена небьющейся посуды еще не существовало, поэтому запасы обеденной утвари приходилось пополнять с завидным постоянством.
