– Господи… – прошептала она и медленно обернулась к Максу, встретила его напряженный взгляд.
Он приподнялся на локте, хмуро бросил:
– Теперь ты знаешь все.
– Макс… – промолвила она, всматриваясь в его лицо широко распахнутыми глазами, – Макс, это… это все ты?!
Он помотал головой. Снежана вернулась к папке, прочла заголовок:
– «Зверское убийство четырех подростков в новосибирском детском доме-интернате». – Она бросила короткий взгляд на Макса и вернулась к статье, принялась читать вслух, выделяя ключевые фразы: – «Один из детей забит до смерти… у другого выколоты глаза и отсечены половые органы…» Боже! Так, вот еще: «У мальчика множественные ножевые ранения… последней жертве в гортань вставлен…» о господи… «вставлен паяльник, ребенок скончался от ожогов и внутренних разрывов тканей… Убийства произошли в один день. В совершении преступления подозревается один из обителей интерната, у которого, по словам директора, не раз возникали конфликты с каждым из погибших». Боже, Макс, что это?!
Он вскочил с кровати, прошагал к столу и выхватил из ее рук папку. Сердце застучало, в мыслях всколыхнулись образы из ночных кошмаров. Снежана не сводила с него блестящих глаз, смотрела так, будто, ждала, что он скажет: «Это фейк, но ведь прикольно, правда?» Но миг спустя в ее взгляде стало медленно проступать понимание, как на фотобумаге при проявлении возникает изображение.
– Это Никита, – коротко объяснил Макс, но мог бы этого не делать. Подруга молча покивала и тихо проговорила:
– Он спас тебя, да. Но сотворить такое… – Она помолчала, затем задумчиво добавила: – Хотя кто я, чтобы судить.
– Как мог, так и спас, – хмуро пробурчал Макс, завязывая тесемки. – По-другому не получилось.
Снежана приблизилась к любимому, обняла, прижала к себе. Он бросил папку в ящик стола и сомкнул руки вокруг ее талии.
– Но, наверное, лучше так, чем никак, – сказала она.
Макс молчал, вдыхая аромат ее кожи. Сердце замедляло ритм, спокойствие возвращало соматику в норму, и в мозгу звучала радостная мысль: «Я спасен, опасности больше нет, ужас исчез, больно уже не будет».
Они простояли в обнимку несколько минут, затем Снежана спросила:
– Как он отмазался?
Макс дернул плечами.
– Кто что докажет? Свидетелей не было, Никита не дурак.
– Божечки, через что тебе пришлось пройти!
– Все позади.
Снежана поцеловала его и отпустила, выскользнула из нежных объятий. Сбросив полотенце, принялась собирать раскиданную по комнате одежду. Некоторое время Макс наблюдал за тем, как она одевается, но вскоре не выдержал, шагнул к ней, однако женщина помотала головой и виновато улыбнулась, постучав указательным пальцем по запястью.
Счастье всегда конечно, все остальное может длиться сколько угодно.
Пятница выдалась дождливой. Ветер хлестал холодными каплями по лицу, когда Макс, промокший, голодный и усталый, торопливо вышагивал по Октябрьской набережной, посматривая из-под низко надвинутого козырька бейсболки на серые воды Невы. Дождь то и дело пытался проникнуть под его голубую ветровку и вымочить спину; скоро Максу это надоело, и он, чертыхнувшись, накинул капюшон и засунул руки в карманы. Мимо проносились легковушки, автобусы, грузовики; беспрестанный шелест колес по мокрому асфальту раздражал и давил на слух. До места, где он припарковал свою мазду, оставалась пара сотен метров.
Макс провозился с заказом в одном из офисов в центре все утро, и теперь был голоден; собирался, добравшись до машины, нагуглить какую-нибудь кафешку поблизости, чтобы перекусить перед продолжением рабочего дня. Бордовый капот, вымытый дождем и отполированный ветром, бросился в глаза издалека. Макс заметил, что на капот по-хозяйски уселся незнакомый темноволосый парень, щуплый и невысокий на вид. Скрестив руки на груди, он внимательно наблюдал за приближающимся хозяином автомобиля.
