– Кто-то из наших, из милиции? – спросил Лысенко.
– Упаси Господь, – сказал генерал, – какой-то гражданский и живёт где-то в Сибири. Вот тебе рисунок, соколиный глаз, приклеишь его на обложку дела и дело это назовешь коротко и ясно – «Око». Уточни название, что-то связано с каким-то джетом. С сегодняшнего дня переходишь в моё личное подчинение. Кабинет твой будет здесь, в министерстве. Докладываешь только мне. Информация строго секретная. Привлекай к работе кого хочешь, но достань мне этого типа, который собрался в нашем грязном белье покопаться.
– Да уж, у нас только копни, такая вонь пойдёт, никакие противогазы не помогут, – усмехнулся майор.
– Коля, – сказал министр, – язык твой – враг твой, ты уж хоть в других местах не ляпай то, что мы с тобой наедине говорим.
– Не маленький, знаю, научили уже добрые дяди, – буркнул Лысенко, – пойду я устраиваться и план работы нужно прикинуть.
– Учти, ты должен быть как снайпер, как охотник, – сказал генерал, – скради добычу, спокойно прицелься и подстрели. Я это образно говорю. Мужик этот нужен живым и невредимым.
Обоснование в министерстве произошло так гладко и ровно, что развеяло все сказки о милицейской коррупции и неприятных людях, которые по любому поводу готовы подставить ладошку для мзды. Что значит министерская поддержка!
Раньше в департаментах швейцар-гардеробщик начальству пальто подавал и галоши начищенные, получая за это привычную копеечку-другую. Потом истопники. Не дай ему копеечку, так либо печка будет дымить, либо дрова будут прогорать так, что всё присутствие в холоде придется сидеть. Затем шли коллежские регистраторы, которые за переписывание бумажки денежку брали. За ними шли провинциальные секретари, сенатские, синодские и кабинетские регистраторы, через которых бумажка должна пройти. А ведь может и не пройти. Потом шел губернский секретарь, потом коллежский секретарь, потом титулярный советник, за ним коллежский асессор, потом надворный советник, потом коллежский советник… А это уже целый советник, полковник, ему копеечкой не обойдёшься. И все эти чиновники были на кормлении у людей, к ним обращавшихся. В полицейском департаменте было всё-таки получше. Там служба начиналась с дворников, потом шли городовые, околоточные надзиратели, приставы, те, которые деньгу-то сдёргивали и посылали по команде. Сколько лет прошло, а всё так же, по петровской табели о рангах живём.
Всё это думал про себя Майор милиции Российской Федерации Лысенко Николай Иванович. Собственно говоря, служить осталось полгода. Вот дали допеть ему последнюю песню и всё потому, что министр – однокашник по школе милиции. С продвижением всегда было туго, хотя по работе считался опытным оперативником с хорошими результатами работы. Его однокашники, даже сам министр, компьютер используют для раскладывания пасьянса. Сегодня компьютер должен знать и использовать любой считающий себя современным человек, а всё наше руководство даже простейшего документа не может подготовить при помощи техники, считая, что на это им даны подчиненные.
Ещё с лейтенантских времён Лысенко нарушил главное правило: у подчиненного взгляд должен быть бодрый и глуповатый. Это для того, чтобы у начальника не закралось подозрение, что подчинённый метит на его место. Для того человек получал офицерские погоны, чтобы делать карьеру. Люди без здоровых амбиций они и есть люди без амбиций. Толку от них мало, и выкинуть жалко, вот и двигают их по служебной лестнице. А во время движения амбиции сразу начинают расти и становятся здоровенными амбициями.
