Изабелла молча опустила голову, взгляд упал на серебряного дракона, оплетающего её руку, на его поблескивающие изумрудным светом глаза. Юной графине на мгновение представилось, что и внутри него жила такая же непримиримость с миром и с самим собой, какая жила в каждом драконе, пусть и хорошо спрятанная за личиной спокойствия и уверенности.
– Вы слишком сосредоточены на контроле, – сказала Изабелла, она и сама сперва не поняла, что сказала это вслух. Промелькнувшая мысль показалась ей удивительно точной. – Такая жизнь, полностью подчинённая правилам и традициям, не думаю, что в ней есть место счастью, обычному, простому счастью.
Престол улыбнулся этим словам.
– Счастье и радость. Многие из нас сказали бы, что это какой-то призрачный концепт. Что есть жизнь, как не постоянная борьба и страдание с редкими проблесками тех самых счастья и радости, о которых вы говорите? Мы стремимся к существованию, наполненному смыслом, наполненному значением. Именно поэтому мы взяли на себя ответственность за всю Империю.
Изабелла опустила глаза, рассматривая ткань платья. Да, давать советы старшим – то ещё неблагодарное занятие.
– Но вы правы, – продолжил старик, – Мы слишком сосредоточены на контроле: за собой, и за окружающими. И, к сожалению, Эверард является живым, наверное, самым ярким примером этого.
Эти слова Его Святейшества привлекли внимание Изабеллы. Она с нетерпеливым ожиданием приготовилась слушать. Наконец, то ради чего она и пришла. Хотя даже самой себе она не решалась признаться, что Эверард стал ей небезразличен, стал уже не просто герцогом Нортромом, могущественным магом.
– Вы знаете, что он был подвержен демоническому влиянию во время рождения? – спросил Престол, заметив неподдельный интерес девушки.
– Да, тётя рассказывала, что это был какой-то кровавый ритуал демонопоклонников, – осторожно ответила Изабелла. Теперь ей приходилось следить за каждым словом, чтобы, не дай Светлейший, не сказать чего лишнего.
– Его мать была на последней неделе беременности, когда демоны похитили её и с помощью какого-то тёмного ритуала спровоцировали роды, – мрачно сказал Престол, по его лбу пролегли глубокие морщины, и он стал похож на старого рассерженного тигра. – Мы до сих пор не знаем, что именно они с ним сделали, но то, что этот ритуал изменил его, было понятно с самого начала. Когда мы нашли его, то сначала и не поняли кто это.
– Мне жаль, – тихо, почти шёпотом сказала Изабелла. – Но почему? Что с ним случилось?
– Скажем так, он был непохож на обычного ребенка, – после небольшой паузы ответил Престол. – И с самого момента его спасения мы поместили его под наблюдение. И не зря. С самого раннего детства он испытывал проблемы не только с контролем своей силы, что вполне нормально для наших детей, но, что самое опасное, он с трудом мог контролировать свой характер: в нём было слишком много гнева, ярости, – они сидели так глубоко, что мы не могли понять их причин. А между тем время испытаний всё приближалось. Многие из Старейшин Рода выражали мнение, что мальчика нужно… – Он на секунду замолчал, подбирая слова. – Нейтрализовать, не дожидаясь прохождения ритуала.
– Что значит «нейтрализовать»? – взвилась Изабелла, в груди глухо застучало, и защипало в глазах. – Он же был ребёнком. – У неё перед глазами так и стоял образ одинокого мальчика в постоянной борьбе не только с самим собой, но и с окружающими. Изабелла не могла себе представить, что значить быть настолько не похожим на окружающих, особенно среди Императорского Рода, так сосредоточенного на постоянном контроле. Что-то говорило ей, что порядки там, может, и построже, чем во многих сатрапиях Юга.
