Если судить по корочкам самым неквалифицированным в нашей бригаде грузчиков был я. Мало того, что в отличие от ребятушек у меня не было диплома о вышнем образовании, я еще и телесным дизайном не вышел для мувинга – весьма конкурентной отрасли американского народного хозяйства.
* * *
На парковке грузовиков нас встретил хмурый человек по имени Никита. Единственным Никитой, которого я знал до этой встречи, был санитар, который насмерть забил доктора Андрея Ефимовича Рагина в чеховской палате номер шесть. Никита не был санитаром из психушки, он был совладельцем бизнеса и, по-совместительству дворником. На момент нашего прибытия, Никита играл в таджика, мрачно подметая парковку. Он глянул на мой роскошный камуфляж 167-го горно-стрелкового полка который я гордо ношу со времен победы северного альянса над Талибаном, и спросил плохо скрывая неприязнь:
– Ты чо в американской армии служил?
– Так точно, сэр.
– Ну – у нас тута не армия. Найди себе другую спецовку.
Мы пересели в битый 24 футовый грузовик, и мои надежды, что габариты и длина коммерческого транспортного средства хоть самую малость приструнят молдавского шумахера, тут же разлетелись в прах. Женина ковбойская манера езды совершенно не изменилась не смотря на то что транспорт наш удлинился и потяжелел раз в пятнадцать. Я радостно представил как грузовой транспортник срывается с одной из витиеватых бетонных эстакад большого Сиэтла, и мы летим вниз, горя и взрываясь в воздухе.
Покрышкин ист ин дер Люфт майн Даммен унд Херрен.
Макс почти не реагировал на откровенно адреналиновую манеру Жениного драйва, видимо давно принял это в смирении сердца и надпочечников, как и подобает православному воронежскому мученику.
Филолог скопировал адрес с непутевого листа санитара Никиты. На непутевом листе была готическая шапка, более подходящая для диплома Кембриджского университета или устава НСДАП – «Сводный Альянс Грузчиков Округа Кинг». Воронежский гастарбайтер привычно вдавил адрес в джи пи эс своего айфона. По нежной манере с которой Макс держал в руке новенький айфон, чувствовалось, что он произвел не один боевой матрасно-диванный вылет чтобы, наконец, возобладать этим культовым прибором коммуникации.
Мебельный квест запустился и начал набор оборотов.
– Работа чрезвычайно творческая, понимаешь?
Макс закурил сигарету, которые в Сиэтле стоят гораздо дороже чем марихуана и начал детальный инструктаж.
– Зарплата, она сама по себе, но главное тут – чаевые. Иной раз можно рвануть больше чем все Никитины подачки. Поэтому смотришь – клиент позитивный, так и давишь на позитивчике, улыбаешься, шутишь. Стараешься ничего при клиенте не ронять и не царапать, идёт? Где зацепишь, дай знать – у меня маркер есть – замажем будет лучше нового. Оттарабошим без сучка, быстренько, изящненько – рванем чувствительные чаевые.
«Не надо быстренько» – Женя отвлекся от штурвала: «Типсы – типсами, а часы часами». Женя старший эскадрильи и часто отстаивает интересы мрачного санитара Никиты.
– По любасу – готовно соглашается Макс – так и так меньше трёх часов никогда не бывает. Поспешай не торопясь. Наш девиз – вежливость. Позитивчик, предупредительность. Ненавязчивый сервис. У тебя как с английским? Хорошо? Ну звони клиенту, скажи, будем через минут двадцать.
– Дай-ка докурю?
– Возьми уже целую. Женя, ну куда ты попёр? Я сказал два раза – нам на 137 миле сходить, а ты куда полетел, голуба? Нам бы в Редмонд, в Редмонд, а не в чертов Киркланд!
