Словом, нужен был Столыпин.
С П. А. Столыпиным Государь познакомился не позднее 1903 г., когда назначил его саратовским губернатором. Принимая Столыпина, Государь ему сказал: «даю вам эту губернию "поправить"». В следующий раз они встретились через год. Столыпин отметил, что Государь «был крайне ласков и разговорчив», «говорили про губернию, про пробудившийся патриотизм». Государь выразил уверенность, что при Столыпине все в губернии «пойдет хорошо».
Когда началась война с Японией, Государь стал много ездить по стране, чтобы повидать и благословить войска, отправлявшиеся на фронт. Летом 1904 г. один из Его маршрутов задел саратовскую губернию. Согласно правилу того времени губернатор в таком случае должен был сопровождать Государя на территории своей губернии. Для Столыпина это выразилось в следующем: ему пришлось приехать, сделав большой крюк через Пензу, в городок Кузнецк, там встретить Государя, а затем дожидаться в Кузнецке Его обратного проезда. А Государю предстояло проехать далеко, немного за Урал. Для деятельного Столыпина это было настоящее мучение. «Посидишь тут целую неделю, потеря времени для того, чтобы при обратном проезде простоять на пустой платформе в парадной форме 10 минут и никого не видеть, т. к. Государь будет, уже, наверное, отдыхать, это тяжко. А в Саратове накапливаются дела», – жаловался он.
Может быть, эта незначительная история имела важнейшие последствия. Среди лиц, сопровождавших Государя, ехал друг Столыпина, кн. Н. Д. Оболенский. Он-то и пообещал «устроить дело с Императором». Никаких карьерных соображений со стороны Столыпина не было. Речь шла лишь о том, чтобы ему поменьше дожидаться в скучном Кузнецке. «Котя» Оболенский обещал послать телеграмму Столыпину, если Государь разрешит не ждать Его возвращения и ехать в Саратов. Но случилось по-другому: «Император сказал ему, что был бы очень рад подвезти меня и вновь увидеться со мною». «Неожиданно, – пишет Столыпин, – мне было приказано сесть в царский поезд, так как Государю угодно меня принять». Судя по всему, Государь подвез его до Пензы или Ртищева, поскольку губернатор вернулся в Саратов раньше, чем рассчитывал.
Но главная удача была не в экономии времени, а в разговоре наедине.
«Он меня принял одного в своем кабинете, и я никогда не видел его таким разговорчивым, – писал Столыпин супруге. – Он меня обворожил своею ласкою. Расспрашивал про крестьян, про земельный вопрос, про трудность управления. Обращался ко мне, например, так: "Ответьте мне, Столыпин, совершенно откровенно". Поездкою своею он очень доволен и сказал: "Когда видишь народ и эту мощь, то чувствуешь силу России"».
Кроме того, Государь заметил: «Если б интеллигенты знали, с каким энтузиазмом меня принимает народ, они так бы и присели».
Прощаясь, он произнес лестные для собеседника слова: «Вы помните, когда я Вас отправлял в Саратовскую губернию, то сказал Вам, что даю Вам эту губернию "поправить", а теперь говорю – продолжайте действовать так же твердо, разумно и спокойно, как до сего времени».
С другой стороны, и Столыпин присмотрелся к Государю, заметил и записал, как при встрече с войсками, идущими на войну, Царь даже поздно вечером выходит говорить с солдатами, как Он помнит слова волостного старшины в Кузнецке: «Не тужи, Царь-батюшка». С тех пор губернатор долго не видел Государя, но того ночного разговора в поезде, конечно, не забывал.
