Октябрический режим. Том 1 - страница 94

Возобновление аграрного движения косвенно связывалось с деятельностью Г. Думы: «Смущенное же таковыми непорядками крестьянство, не ожидая законного улучшения своего положения, перешло в целом ряде губерний к открытому грабежу, хищению чужого имущества, неповиновению закону и законным властям». Манифест обещал восстановить порядок «всею силою государственной мощи».

Далее напоминалось о предстоящей аграрной реформе, не сопряженной с «ущербом чужому владению» и подлежащей проведению через новую Г. Думу. В проекте Столыпина было замечание: «просторна еще земля русская», вероятно, указывавшее на переселенческое дело как путь решения аграрного вопроса.

Манифест подчеркивал, что роспуск не означает отказа от обновленного государственного строя.

Проект Столыпина, изложенный довольно простым языком, подвергся стилистической правке и сокращению. Кроме того, Государь собственноручно сделал следующую приписку:

«Верные сыны России!

Царь ваш призывает вас, как Отец своих детей, сплотиться с Ним в деле обновления и возрождения нашей      святой Родины.

Верим, что появятся богатыри мысли и дела и что самоотверженным трудом их воссияет слава земли Русской», – так заканчивался манифест.

10.VII была приостановлена работа Г. Совета до открытия занятий новоизбранной Думы.

Столыпин подчеркивал, что государственного переворота не произошло, поскольку Основные Законы предоставляют Государю право роспуска Думы. Почему Дума была только перевыбрана, а не упразднена, как настаивали консерваторы от министров до «Московских ведомостей»? Очевидно, Государь не желал брать назад Манифест 17 октября как Царское слово и надеялся, что население одумается и впредь не будет посылать в Думу революционеров.

Роспуск Г. Думы вопреки мнению ген. Трепова положил конец влиянию дворцового коменданта и ознаменовал победу Столыпина в их борьбе – борьбе не столько людей, сколько идеологий. В те дни ходили слухи, что после всеподданнейшего доклада «Столыпин вышел с пятнами на лице и громко говорил о Трепове, называя его действия достойными изменника».

Вскоре исключительное право дворцового коменданта контрассигновывать Высочайшие резолюции было передано министрам, а затем сам он оказался в опале – говорили, что Государь вытолкнул его из своего кабинета. В довершение всех бед за генералом охотились революционеры. Он перестал выходить из дома, дошел, по слухам, до галлюцинаций. 2.IX.1906 Д. Ф. Трепов умер. «Еще одно русское сердце не выдержало и разорвалось, – писало «Р.Знамя». – … Таинственна, загадочна и более чем подозрительна смерть Д. Ф. Трепова… Спи в преждевременной могиле, непонятый, обманутый и затравленный Дмитрий Федорович Трепов». А. П. Извольский объясняет эту смерть потрясением, вызванным неудачей треповского проекта кадетского министерства.

Узнав рано утром 9.VII от сотрудников «Речи» о роспуске, Милюков сел на велосипед, объехал виднейших кадетов и собрал их на заседание. В первую минуту, похоже, они растерялись. Ранее, обсуждая возможность роспуска, они намеревались не расходиться, по примеру французского Национального собрания и даже «умереть на месте». Но для того, чтобы не расходиться, необходимо сначала собраться, а ворота Таврического дворца были заперты. Столыпин ведь тоже знал французскую историю. Вооруженные часовые, дежурившие у ворот, представляли собой русское решение проблемы слишком красноречивых парламентов. За исключением членов президиума, депутатов не пустили во дворец даже для того, чтобы забрать из пюпитров бумаги и вещи.