Тектонические сдвиги в III Думе
Октябристы левеют
Вернувшись с московского съезда, кн. Голицын заявил, что в нынешнюю сессию тактика октябристов будет левее и, возможно, они пойдут вместе с кадетами. На вопрос журналиста об опасности испортить таким образом отношения со Столыпиным депутат ответил: «Наши отношения с премьером уже достаточно испортились и так».
Вскоре подобное заявление сделал и Гучков: «Третья сессия Думы может ознаменоваться тем, что, несмотря на все личные симпатии к П. А. Столыпину, руководящий центр во многих вопросах должен будет перейти в оппозицию к правительству».
Однако через несколько дней Гучков и Каменский поодиночке были приняты Столыпиным и успокоились, решив не создавать конфликт с Правительством. По слухам, премьер сказал, что не настолько самолюбив, чтобы в каждом разногласии с Г. Думой видеть выражение недоверия к себе, а Правительство может отстоять свои взгляды в следующих инстанциях.
Фракция правых октябристов
В центре было и другое течение, противоречившее настроениям московского съезда: Гучков и его «молодцы» – это не настоящие октябристы, а подлинные октябристы должны объединиться в новую фракцию. Группка эта образовалась всего из 12 членов, бывших умеренно-правых и октябристов (Гололобов, от. Лебедев и др.). Сюда вошли и священники, покинувшие фракцию «Союза 17 октября» после «вероисповедной полосы».
12 лиц – ничтожная сила для III Думы! Вскоре Гололобов назвал еще меньшую цифру – 10 человек, утешаясь тем, что в действительности его единомышленников среди октябристов не 10, а 110, и они скоро примкнут к новой фракции.
Русская национальная фракция
Если октябристы перейдут в оппозицию, то освобождается место правительственной фракции. Ввиду такой перспективы умеренно-правые и националисты наконец сговорились и объединились в одну группу. Новая фракция получила название русской национальной.
«Была богатая невеста из славного богатого рода и был захудалый обнищавщий жених с хорошими министерскими связями и недурным положением в свете, – острил
Вязигин. –
Они повенчались, но брак их может быть бесплоден.
Однако все ждут, что явится хороший друг дома и исправит недочеты такого брака».
Новую фракцию возглавил П. Н. Балашов, бесцветная личность, сильная только своими богатством и связями, – его отец Н. П. Балашов был членом Г. Совета. «Биржевка» потом отметила, что «таланты» лидера националистов «так явно не отвечают роли, им на себя взятой». Руководящая роль во фракции принадлежала Крупенскому.
Число членов национальной фракции составило внушительную цифру 93. Это, конечно, меньше, чем 130 голосов у октябристов, но в союзе с правыми (51 лицо ) можно было обойти центр. А в союзе с октябристами можно было провести что угодно. «Созвездие – Столыпин, Гучков, Балашов – было поясом Ориона. Все, что предлагалось Столыпиным, если с ним были согласны Гучков и Балашов, имело большинство и проходило через Думу».
Главный упрек против националистов заключался в том, что они прислуживаются Правительству и его руководителю. «…вы просто бессловесно, слепо, преданы тому лицу, которое имеет власть». Говорили, что фракция помогает Столыпину даже вопреки собственному мнению, «голосует не всегда так, как она думает, а голосует так, как то нужно правительству»,
Националисты отвечали: «Идти по одной дороге с русским правительством не значит ни быть на поводу у правительства, ни вести на поводу это последнее. Вместе с тем идти по одной дороге с русским правительством более к лицу русским людям, чем якшаться с наймитами инородческих верховодов». «Гг., мы идем не за Правительством, мы идем с Правительством, потому что Правительство и мы идем за единым знаменем, общим нам и им, это знамя – русское национальное знамя, и пока Правительство идет за этим знаменем, мы будем с Правительством».
