– Парни, выпить хочу, с женой покусался, некуда пойти, а кореша осточертели, сидят по хатам с бабством своим… – он замолчал, полез рукой в чёрный пакет. За пару минут до встречи купил литруху водки в соседнем ларьке (злобно пригрозил продавцу ксивой, чтобы тот продал не палёнку). Мужики молчали, хотя их глазки от такого предложения похотливо заблестели.
– Ну так что? – спросил Рома, вытащил из пакета бутыль, затем добавил: – Только закуси нет, не прихватил с собой, – специально так сделал, чтобы не вызвать подозрения и отыграть мужика-горемыку, обиженного женой. При виде литрухи у парней затряслись руки.
– Ну, не проблема, ща организуем, – вновь за всех произнёс старший. – Серёга, ну-ка метнись к Светке, скажи, чтобы сюда шла, захватила там с собой. Только, слышь, чтоб одна, без всего этого шалмана, понял? Молодой встал со своего места.
– Да понял, понял, – ответил и молча двинул вперёд, быстро исчез среди построек.
– Да ты садись, мил человек, рассказывай, сейчас полегче станет, – добродушно предложил один из бомжей, почти старик, ему где-то на вид было лет шестьдесят. В сером потасканном ретро-пальто из мусорного бака, в шапке-петушке «Адидас». Указал рукой на бывшее место молодого. Странно, но Рома впервые ощутил приятное чувство от своего нового умения. От бомжей тянуло светлым, ничем не обременённым, ещё естественной, простой правдой, простым ощущением бытия и принятием того, что есть в данный момент. Никакой злобы, лжи или зависти. Хотя нет, от каждого сквозило душевной болью и сожалением, впрочем, это было настолько ненавязчиво, что раздражения не вызывало. Ещё от них веяло явным желанием выпить.
– Э, чего сидишь? – обратился старший к сидящему напротив франтоватого вида мужику в грязном красном пуховичке и узких джинсах.
– Чего. – отозвался тот недовольно, до этого с интересом изучал Рому.
– Чего, чего? Стаканы организуй по-быстрому, с горла, что ли, пить? – настаивал старший.
– Ладно, сейчас найдём, – бомж в красном пуховике встал и полез в ближайший мусорник. Выудил из его недр с десяток использованных кофейных картонных стаканчиков, выброшенных недавно из привокзальной кофейни. Вытряс из каждого капли оставшегося кофе.
– На, – протянул один Роме, затем одёрнул руку, забрал обратно и спросил: – Тебе с помадкой или простой? Сначала Рома не понял вопроса.
– Что? – переспросил.
– Говорю, с помадой или простой? – мужик снова спросил и заулыбался. До Ромы дошло.
– Давай с помадкой, – протянул руку. Бомж дал ему стаканчик, на краю которого с одной стороны отпечатались женские губы. Остальные отдал товарищам.
– Ну, давай, наливай за знакомство, – старший довольно протянул тару, подставляя её под бутылку. – Кстати, как тебя зовут? Меня – Рыба, а его – Семён Владимирович, – показал на пожилого. – А это Антоша, – кивнул в сторону красного пуховика. – А тот, что ушёл, – Котя. Костя, короче… – он замолчал, ожидая ответа, наступила Ромина очередь.
– Меня Рома зовут. Живу по жизни ровно, особо не отсвечиваю, но и в обиду себя не даю, – этими простыми словами много чего донёс до шальных ушей собеседников, с которыми собрался распивать огненный напиток. Те в ответ уважительно закивали, мол, всё ясно, посмотрим.
– Позволь поинтересоваться, а чего ты – Рыба? – Рома спросил в свою очередь, чтобы перехватить инициативу.
– А чего Рыба? – переспросил тот. – Ну, не знаю… Наверное, потому что постоянно плаваю в мутной воде и чувствую себя в ней прекрасно. Если что – сразу на дно. Наверное, вот почему Рыба, – тоже своим ответом много чего сказал Роме. Рома понял, что перед ним бывший сиделец, дальше задавать вопросы было опасно.
