И еще..…. этот новоявленный жених.
– Давай посмотрим на это с другой стороны. Новый шеф? Он тебя раздражает?
– Не только он. Вы все.
– Успокойся. Тебя смущает, что тобой будет командовать твой зять?
– А он уже зять?
– Ну, условно.
– Послушайте, я вообще кто для вас?
– Глава семейства… Как бы…
– Так почему решения принимаются без меня?
– Мы готовились… И не собирались что-то скрывать… Тем более – парень-то хороший. Неужели он тебе не понравился?
– Я привык к тому, что с возрастом я старею, а начальство молодеет. Но это работа, служба. Но быть подчиненным своего зятя. …Я не готов к этому. Это выше моих сил…
– И поэтому ты написал заявление об уходе?
– Да …В смысле нет… И вообще я давно хотел. Я перегорел. Работа перестала приносить мне удовлетворение.
– Дорогой, я понимаю тебя. Я понимаю тебя, как никогда. Но время меняется, милый. Трудно жить в современном мире со старыми стереотипами. Пойми.
– Когда же ты успела перестроиться? Я не так ловок. Для меня это жизненный принцип, по которому я живу.
– Нелепо, когда комплексы выдают за… принципы. Психоаналитик объяснит тебе, в чем разница между принципами и страхами.
– Они существуют для того, чтобы добавить еще кучу страхов.
– Даир. Мне нравится мальчик. Он – надежный. Наша Анель будет за ним, как за каменной стеной. Разве ты не хочешь этого?
– Дело не в этом. А в…
– А в чем? – нетерпеливо перебила супруга. – Я устала слушать твое нытье. Молодые любят друг друга. И мы с тобой, как нормальные родители, поможем им.
Они замолчали, исчерпав все аргументы.
Сердитые.
Надутые.
Непреклонные.
Закаленные в многолетней ругани.
Когда-то они давали друг другу обещание, что никогда не будут ругаться.
Верящие в эпоху неверия.
Любящие в пору ненависти.
Прямые – в век двуличия.
Время играло с людьми.
Как впрочем, и всегда, когда существовал человек и время
Верующие становились безбожниками, чтобы выжить.
А безбожники превращались в фанатиков, создав новый культ.
Новый лидер заставил всех поверить, что лицемерие – зло.
Теперь будем говорить громко, чтобы нас услышали.
И стали звучать громкие голоса.
Настолько громкие, что люди не справлялись с чувствами.
И чувства окрасились в кровь.
Поверив, сказали слова и они.
Тогда. На площади.
То был морозный Декабрь 86-го8.
Когда им было всего 18…
Юные студенты, поверившие в справедливость.
Вышедшие на первый свой протест. Протест против молчания, накопленного за многие поколения.
Вышли, чтобы прокричать громкое в объявленную Гласность9.
Держась за руки.
Влюбленные в мир, в площадь и друг в друга, они шагали с колонной демонстрантов, уверовав в правду.
Надеясь быть услышанными.
Новый мир неизбежен.
…Но эйфория длилась недолго.
Среди них завелись провокаторы.
А их собрание окружила другая молодежь.
В форме, с дубинками и щитами. С повязками на рукавах.
Злые, насупленные, мрачные, они с ненавистью смотрели на тех, кто посмел нарушить вечное молчание.
На тех, кто покушался на привычный им мир.
Кто знал, что потом, после Декабря 86-го, уже по всему СССР пройдет серия протестов, которая, в итоге, приведет к развалу этого колосса на глиняных ногах.
Но тогда было холодно. Тогда было страшно.
Тогда была кровь.
Палачи налетели на молодежь, круша их лопатами, дубинками и железными прутами.
Бегущих – догоняли. Упавших – добивали.
Все смешалось на площади: кровь, визг, стоны, крики, ругань, солдаты, студенты, милиция.
