– Я не намного старше вас, но жизнь видел с несколько, мягко говоря, с иной стороны, чем вы. Я хорошо знаю, о чём говорю.
Я молчал. Да и что я мог возразить человеку, который не верил в людей. Как мы можем с ним работать вместе?
– В любом случае, брат Фивий, я запрещаю физические истязания в нашем монастыре. Если подобное повторится, то я не только лишу вас должности своего заместителя, но и буду ходатайствовать о переводе вас в другую обитель.
Фивий склонил голову:
– Воля ваша, брат Олаф.
– Вы можете идти.
Он повернулся и пошёл к двери. У порога остановился и обернулся:
– Знаете, я хочу, если можно так выразиться, открыть вам глаза.
Я удивлённо поднял брови.
– Да, да! Вот вы считаете, что уже хорошо знаете монахов и поселенцев. Ведь так?
– Ну не всех, конечно, особенно поселенцев. Но в общем, да.
– Тогда я вам предлагаю экскурсию.
– Какую экскурсию? – недоумённо спросил я.
– Я предлагаю переодеться и тайно посетить места, которые как вы убедитесь, очень хорошо характеризуют людей, которых вы так идеализируете. Думаю, вам будет это на пользу. Согласны?
– А почему нет? Когда и куда мы пойдём?
– Да хотя бы сегодня вечером. Оденьтесь как поселенец и набросьте тёмный плащ с капюшоном. Вечера уже холодные, никто на нас не обратит внимания. Я буду вас ждать в десять вечера у гостевого домика. Договорились?
– Договорились, – ответил я, хотя сердцем чувствовал, что влезаю в какую-то опасную авантюру, что нельзя доверять Фивию. А с другой стороны, что мне может угрожать? Надо решить наш с Фивием спор раз и навсегда. Может быть, это нас сблизит. Всё-таки нам вместе работать.
Часы на колокольне отзвонили девять раз. Через час встреча с Фивием, а я всё ещё стоял перед открытым шкафом и перебирал одежду. Ну, ничего похожего на одежду поселенцев, только монашеские одеяния. Есть, конечно, кальсоны, уж в таких тут все ходят, но не пойду же я в одних кальсонах! Заказать по интернету? Вряд ли сегодня успеют с доставкой, теперь только назавтра. И дед Анисим не уходит к себе, возится на кухне.
Послышался грохот.
– Дед Анисим! – крикнул я в открытую дверь спальни.
Через минуту он заглянул ко мне:
–Ась? – и подозрительно покосился на вещи, разложенные на кровати.
– Ты чего там гремишь? Десятый час уже. Иди спать.
– Как же я пойду, коли настоятель ещё на ногах? – поразился дед.
– А если я совсем не лягу, ты что, всю ночь будешь рядом сидеть? Может, у меня бессонница? И, кстати, ты где, спать-то будешь?
– Как это где? – дед Анисим вытаращил глаза, – знамо где, у себя.
Я посмотрел на него:
– Это где у себя?
Дед пожал плечами:
– За кухней же! Там испокон веку моя каморка. Когда отец Окимий жил в монастыре, я завсегда тама и находился.
– Так, там…, – хотел сказать, что там и нет никакой двери, но вдруг вспомнил, что действительно видел на кухне дверь, но она была закрыта, и я не стал искать ключ, подумал, что там кладовка для продуктов, а потом забыл, – она была закрыта, я подумал кладовка.
– Сам ты кладовка, – обиделся Анисим, – очень даже уютная комнатка, а закрыта, так ключ-то у меня.
Он хитро прищурился:
– Хочешь, иди, поглянь.
Я кивнул и пошёл за дедом.
Монастырская кухня в покоях настоятеля была маленькая, квадратная, метра два на два. Очень похожа на ту, которая была у меня в обсерватории. Справа от входа в углу – узкая дверь, к ней впритык стоял обеденный стол во всю стену до окна на противоположной от входа стене. Напротив стола – кухонная утварь и полки над крохотной плитой для готовки и холодильником, за которым и была небольшая дверца.
