Вернувшись в свою комнату, Андрей устало опустился на стул. Он не знал, как поступить, чтобы отвести беду от своего научного руководителя. Вспыльчивый и взрывной по характеру, Андрей в данном случае не узнавал себя. Вместо того, чтобы рассказать сотрудникам отдела о случившемся и затем сообща выработать стратегию дальнейших действий, что обычно они и делали, когда директор нападал на их начальника, он безмолвствовал. Сначала Андрей решил не говорить с коллегами в присутствии Крутова, чтобы тем самым раньше времени не расстроить его. А потом… То, что подумал он потом, было признаком малодушия и даже трусости. Андрей представил себе, что будет, если директор воплотит в жизнь свою угрозу в отношении него. Крутов первый обратил внимание на внешний вид Чернышова. Тот был точно не в своей тарелке.
– Зачем вызывал тебя директор? – спросил он его.
Андрей вздрогнул и невольно смутился. Он не привык лгать, а тем более Владимиру Сергеевичу.
– Да так… Спросил, чем я сейчас занимаюсь и как идет работа.
Крутов пристально посмотрел на Чернышова, но ничего не сказал и тем самым еще больше смутил его. До конца рабочего дня Андрей пытался создать видимость работы и усердно водил ручкой по листу бумаги. Он не решался поднять глаза на коллег, словно по ним они могли догадаться, какие мысли не давали ему покоя. Однако таить все в себе было делом непростым. Андрей своим видом мог обмануть коллег, но только не Татьяну. Она хорошо изучила мужа и даже по интонации его голоса могла безошибочно определить, все ли у него в порядке.
– Андрей, что случилось? На тебе лица нет, – сказала Татьяна, как только Андрей переступил порог дома.
– Устал я, – попытался уйти от разговора Андрей, снял пальто и пошел в комнату.
Жена остановила его.
– Пойдем на кухню. Настюша полчаса как уснула. Не стоит ее будить.
При упоминании о дочери выражение лица у Андрея сразу же преобразилось, и он улыбнулся. На кухне Татьяна быстро собрала ужин на стол. И пока Андрей, старательно пережевывая, ел жареную картошку с соленым огурцом, она села на табуретку и стала наблюдать за мужем, не проронив ни слова.
– А теперь рассказывай, – сказала Татьяна, после того как Андрей выпил чай и отодвинул пустой стакан в сторону.
Андрей негромко откашлялся и несколько раз провел рукой по краю стола.
– Петр Степанович уже вернулся с работы? – через минуту спросил он.
– Да. Прилег в своей комнате немного отдохнуть. Андрей, прошу тебя, не тяни, а то я уже начинаю волноваться, – Татьяна с мольбой посмотрела на мужа.
– Хорошо, – сдался Андрей. – Помнишь, несколько лет назад ты принесла из библиотеки брошюру на немецком языке и мы с тобой, когда переводили ее, здорово поругались?
– Да, помню. Но почему ты вспомнил об этом?
– А вот почему. Полгода назад я показал статью Владимиру Сергеевичу, и мы долго ее обсуждали. В самый разгар нашего разговора в комнату вошли Сельгин и Шаврин. Сельгин, как всегда, ехидно улыбался, а на лице Шаврина было выражение тупости, от которой меня просто тошнит. Владимир Сергеевич тогда сказал, что немецкие специалисты еще до войны опередили нас в области протезирования чуть ли не на двадцать лет. Помню, он похвалил немецкого профессора, написавшего статью. И вот сейчас…
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
