Она прекрасно помнила Домакриана. Перед ее мысленным взором возникла огромная, зловещая фигура Древнего. Ярость, которую ему с трудом удавалось скрывать, грозилась вот-вот просочиться наружу. Он напоминал ей приближавшийся к берегу морской шторм.
Губы Таристана снова изогнулись в не свойственной для него улыбке. Если Домакриан был штормом, то Тари-стан походил на жестокий ветер, не подпускавший его к берегу.
– Жив. Гниет в камере. Даже Ронин не смог бы придумать столь жестокое наказание, – ответил Таристан. Эрида заметила в его голосе толику гордости. – Когда наступит конец и наша победа станет абсолютной, он сможет снова увидеть солнце. В последний раз.
В глазах Таристана не отражалось красного сияния. Мрачное удовлетворение, с которым он произносил слова, принадлежало ему одному. Эрида почувствовала укол страха и в то же самое время волну восхищения.
– Древний может знать, где сейчас Корэйн? – спроси-ла она.
Таристан покачал головой.
– Сомневаюсь. Домакриана можно описать всего парой слов. Он отважен и идеалистичен. А еще глуп. – Таристан глухо фыркнул. – Он был для Корэйн щитом, не более.
– И все-таки он принц Древних.
– Хочешь получить за него выкуп? – Таристан приподнял бровь и издал лающий смешок. – Желаешь вынудить его королеву расплатиться золотом?
Эрида отмахнулась от этой идеи, и изумруд на ее пальце сверкнул.
– Нет. Пусть сидит во мраке камеры, – ответила она. – Мы заберем золото Древних сами, когда сотрем их поселение с лица земли.
Таристан, стоя на другом конце комнаты, широко улыбнулся. Казалось, он держит в зубах весь мир. Эрида решила, что практически так оно и есть.
– Именно это мы и сделаем, – выдохнул он.
Несколько ярдов, отделявшие их друг от друга, словно растянулись еще сильнее. Несмотря на духоту, Эрида почувствовала, что замерзает. Она жаждала его тепла – невыносимо жаркого, грозящего сжечь ее без огня.
Таристан выдержал ее взгляд, и Эрида задавалась вопросом, прочел ли он на ее лице это желание. Эту жажду. Она поглощала целиком, даже когда Эрида отталкивала ее, пока стук собственного сердца не стал лишь отдаленным эхом, бьющимся в глубинах ее сознания.
Корона была превыше всего. Эриду ждали незавершенные дела.
Она сделала вдох и нарушила тишину:
– Не верю, что говорю эти слова, но мне надо поговорить с Ронином.
Таристан прищурил черные глаза, словно ее просьба привела его в замешательство, но уже через мгновение он пожал плечами.
– Он в архивах, – сказал он, указывая на дверь.
По позвоночнику Эриды промчался электрический разряд. Сжав руку в кулак, она показала изумруд Галланда на пальце.
– Разве не я повелительница четырех королевств? Разве не я возродившаяся императрица? – произнесла она, едва сдерживая смех. – Неужели я не могу призвать к себе одного-единственного мага, Веретено его побери?
Таристан снова пожал плечами.
– Только если прикажешь кому-нибудь пронести его по лестнице. – В его голосе слышалась нотка вины. – Ведьма сломала ему ногу.
«Лучше бы она сломала ему шею».
– Должна признать, я ей завидую, – вслух сказала она, слегка покраснев. – Хорошо, я спущусь к нему.
Сделав над собой усилие, она направилась к двери. Она намеренно двигалась слишком быстро, опасаясь, что если возникнет повод остаться, она не сможет им не воспользоваться.
Однако, когда она проходила мимо Таристана, его пальцы коснулись ее запястья, и вся сдержанность Эриды разлетелась на осколки.
