Никита никогда не был трусом или слабохарактерным, но он был сторонником того, что у каждого человека есть свое место. И свое место он знал с точностью. Ему не приносило никаких затруднений с кем-то договориться, заключить какую-то сделку или дать ментам взятку. Нет. Это было не тяжело. Он все-таки был довольно сильным мужчиной морально, но не в этой ситуации, ибо его начальник был человеком совсем иного уровня, и от этого человека зависела непосредственно работа Никиты. Вот из-за этого ему и было страшно. Он и дальше стоял посреди офиса, оцепеневший от ситуации и в полной неопределенности, что делать. Мимо него проходили десятки людей, а он все также стоял.
…
В школе
Никита стоял у входа в класс, когда все его одноклассники большим потоком рванули с класса. Он хотел пройти тихо и быстренько забрать свои вещи, но толпа не то, что не дала ему войти в класс, а он и близко не смог подойти к двери. Так и стоял метров в 15, пока все выйдут. На душе было чувство тревоги. Если сейчас заметит его учитель, то все. Это капец. А так он бы, пока они бегут, зашел тихо, забрал под общий шум и вышел бы вместе с классом, но нет. И вот последние два человека. Дверь пустая. Учитель еще не вышел.
– Выбора нет, – думал он. Придется идти. Он шагнул. Преподаватель сидела за столом и делала пометки в журнале.
– Себастьян, – сказал он, не отводя глаз от журнала. Его рука все и дальше продолжала выводить слова. Его осанка была ровной, а движения спокойные и ровные. И тем не менее, ему не представляло никакого труда в одни момент и писать, и говорить со своим учеником. Себастьян насторожился. Было понятно, что теперь нужно вызывать отца в школу.
Егор Юрьевич не был из тех людей, с которым можно как-то договориться или че-то решить. Это был человек, снискавший себя, как правильный, не столь правильный, чтобы это доходило до маразма, но толика занудства все-таки присутствовала; немного строгий, не поддающийся на провокации и довольно гордый мужчина. В его гордости не было ничего сверх мерного, но цену себе он знал. Проще говоря, он был действительно МУЖЧИНА, не старый, но в возрасте, когда мужчины самые красивые, желаемые. Ни одна преподавательница, ни старшеклассница не могла пройти мимо, не взглянув на него без чувства восхищение. И он не мог. Он столь сильно любил женщин, красивых, молодых, с упругими телами и живыми глазами. Это была единственная его слабость. Но нужно отдать должное, Егор все же пытался с ней бороться, противостоять, ибо он женатый мужчина, пример идеала, на которого равняются. Пожалуй, именно это и помогало ему бороться: не то, что он женатый, но то, что он идеал. Чувство превосходства над людьми, что они черпают знания от него, и не с его слов, но с того, как он ходит, как выглядит, не давало ему право нарушить обет. Опять еже, гордость. Хоть ее и нельзя отнести к позитивным эмоциям, но именно она и помогала Егору в этой нелегкой борьбе.
– Да, Егор Юрьевич, – ответил Себастьян, остановившись возле доски. Рюкзак он так и не взял.
– Ты же понимаешь, – сказал учитель
– Да, понимаю. Отца в школу.
– Правильно, – в его голосе не было ни упрека, ни сожаления. Это просто правило, которое нужно соблюдать. – Можешь забрать рюкзак.
– Спасибо, – ответил Себастьян и подошел к столу. Его вещи были разложены. Никто не помог собрать. Он сложил все внутрь, забросил его на плечи и быстрым шагом пошел с класса.
