Себастьян понимал прекрасно, что это просто показательный жест, несущий демонстративный характер подчинённым, хотя и столь лишний, поскольку о их панибратстве и так было всем известно, но для подтверждения авторитета это было нужно.
– Здравствуйте, Себастьян Дмитриевич, – кто-то сказал из мимо проходящих.
– Товарищ Леонов, здравствуйте, – сказала мимо проходящая женщина, которую Себастьян жадно поедал своим взглядом.
Она не была столь прекрасной, как многие щеголяющие по их офису, но вот та изюминка, что он так ненасытно выискивал в каждой женщине, – утончённость, прекрасно сочетающаяся с силой и интеллектом, манила его. Это то, из-за чего его девушка и смогла пленить его. Её чуткое чувство прекрасного, великого смогло отозваться эхом только в его любви, и, взглянув вслед этой девушке, Себастьян вмиг опомнился, что она и близко не ровня Сабине, хоть и тоже прекрасна.
– Добрый день, Себастьян, – услышал он уже возле офиса. Хоть приветствие и было субординацией, но взгляд её не был прикован к Себастьяну. Её большие, выразительные голубые глаза в быстром темпе бегали по монитору, который отражался в её зрачках, а длинными ногтями она ритмично постукивала по столу. Себастьян лишь смог услышать фамильярное приветствие, на которое даже толком не обратил внимание, а вошёл в кабинет.
– Материал на столе. Я уже отобрала пару вариантов, а дальше решайте вы.
Себастьян хмыкнул благодарственно, дёрнул ручку от дверей кабинета и зашёл вовнутрь.
08:15. Утро. У Себастьяна дома
Марк с Кариной нежились в кровати, и даже мысль их не посещала просыпаться. Для этого не имелось ни одной предпосылки. Предыдущая ночь полностью выбила их из колеи. Окна были завешены тёмными шторами, поэтому свет в комнату еле поступал, а хорошая звукоизоляция лишала доступа любого постороннего звука. Конечно, тёплое дыхание друг друга они слышали, но то нисколько их не будило, а казалось, что напротив – чем сильнее они дышат в объятиях, тем лучше спится. Можно ли это окрестить последствием сильной любви или привязанности – непонятно, но это был умиротворённый сон, наполненный чудесными картинами. В другой комнате в точности такому же сну предавались и их дети, но, в отличие от родителей, они спали раздельно, да и свет в комнату тоже поступал, что время от времени заставляло их поочерёдно просыпаться и переворачиваться на разные стороны.
Утро не предвещало никаких сюрпризов, и сейчас им представилась возможность немного отдохнуть без единой мысли о настоящем после и так тяжёлых событий. Они бы и не просыпались, но вот только внезапно начавшиеся ремонтные работы соседей сверху рывком, словно обезумевших, подняли моментально как Марка с Кариной, так и детей, что сна им больше не видать. Как же не хотелось вставать детям, но, даже положив подушку на голову, уснуть не получалось.
Марк был зол. Всё его безмятежное спокойствие, что охранялось глубоким сном, моментально растворилось в воздухе, словно и след простыл. Лицо застыло в злобе, а глубокие глаза потускнели от усталости. Какой же это был донимающий звук. Даже с учётом хорошей звукоизоляции избежать этого им не удалось.
– Пиздец, – сказал Марк с явной злостью.
Это хорошо можно было заметить по сжатым губам. Именно по ним прочесть его чувства было всегда проще простого. У кого-то – это глаза, у кого-то – руки, а у Марка – губы. Впрочем, как и у Себастьяна. Выглядело это довольно жутковато, но родных даже забавляло, а порой за это ему можно было получить и шутливую оплеуху, но не обидную, а такую, что обычно дают близкие, как бы невзначай.
