– Я ответил ему то же самое. И все же он желает проверить твою причастность…
– Пусть проверяет, – «мразь».
– Ви… – Неприятная тишина. – Ведь мне… не придется стыдиться?
– Когда ты начнешь мне верить?
«Быть за меня, для меня. Против всего мира».
– Вопрос веры тут ни при чем…
«Причем».
– …все-таки я глаза корпорации, и компрометирующий момент мне не нужен…
– Знаешь, я иногда ненавижу тебя.
«Компрометирующий момент, значит. А вовсе не беспокойство за дочь». Как всегда. Голос отца несгибаемый, как ржавый рельс.
– Просто скажи мне, что на тебя он ничего не найдет.
– Пусть постарается.
– Ви!
– Не найдет! – рявкнула я грубо. – Потому что я ее не взрывала!
Правда. И не совсем.
Я была причастна. И неясно, от чего муторнее: от страха быть раскрытой, от недоверия отца, от наглости Кэвендиша?
«Нужно будет взорвать ему еще дом…»
В этом вся я. «Подставьте другую щеку…» – куда там.
Телефон умолк – отец нажал отбой. А в горле прогорклый, тухлый вкус, как будто я только что глотнула воды из болота.
Анна приходила, убиралась тихо, в мою комнату не входила. Оставила на полке холодильника сэндвичи с беконом и жареным яйцом – я сжевала один без аппетита. Похрустела чуть пережженной корочкой. Почему-то уцепилась взглядом за банку с пивом, стоящую в дверце. Достала ее, откупорила щелчком, раздобыла стакан. Пиво в него лила быстрее, чем нужно, и потому пена через край, прямо на скатерть – раздражения добавилось. Глотнула солодовый вкус, пытаясь заглушить горечь – почему батя не может быть просто за меня? По умолчанию, просто потому, что мы – семья. Ведь существует, наверное, реальность, где он забил на корпорацию, где наш дом меньше, но счастливее, где свода правил не существует, где никто не держит личину, где отношения с тем, кто любим, важнее работы…
Много чего, наверное, существует. Только как туда попасть?
С зазвонившим вновь телефоном взметнулась надежда – отец решил извиниться за грубость? «Ви, прости, я был неправ. Даже если ты „при чем“, я буду на твоей стороне. Я всегда на твоей…»
– Алло?
Нужно было посмотреть на экран, прежде чем отвечать, но я была слишком занята пивом.
– Ви?
Итан. Взволнованный, раздраженный, усталый.
И уже не отвертишься, что ты автоответчик. Почему я до сих пор его не настроила?
– Привет.
– Где ты была? – С места в карьер. – У отца?
Он знал, что не у отца, он звонил ему. Пытается подловить на лжи?
– Сейчас у отца.
– А ночью? Я искал тебя, знаешь, звонил сто раз…
Знаю. Видела.
– …ведь это нечестно, понимаешь, уйти в магазин и просто пропасть. Если захотела поехать куда-то еще, могла предупредить?
Я не собиралась никуда ехать. Это Крей решил, что «собиралась», а оправдываться – все равно, что глотнуть болотной воды еще раз.
– Знаешь, нам надо поговорить. Все эти… недомолвки…
«Твоя ложь, твое ко мне неуважение – взрослые люди так себя не ведут».
Нормальные не ведут. В общем и целом, я была с ним согласна.
– Так где ты была? Скажешь?
– Не скажу.
Иногда день преподносит тебе многократные выяснения отношений, как набор к обеду – первое, второе и компот. Жри, давись.
Тишина на том конце. Удручающая и тяжелая.
– Ты придешь сегодня?
– Не приду. – Слова, как признание, что только что расширившуюся пропасть между нами уже не перепрыгнуть. Но до финальных слов я не дозрела. – Видишь, предупредила.
Прозвучало желчно и почему-то фальшиво.
– Я… понял.
Он не был ни в чем виноват. Мы не выбираем, какими нам быть. Или выбираем?
