— Помнится, ты как-то обмолвилась, что не была на Кайманах. Я решил исправить это недоразумение.
— Исправить? — с неверием переспросила она. — Ты похитил меня?!
— Можно и так сказать.
— Но меня будут искать!
— И не найдут, — жестко ответил и во избежание слезливых сцен предупредил: — Мелена, теперь ты принадлежишь мне. Это плата за грехи твоего отца.
— Но… — изумленно начала она. Я не дал сказать, прикасаясь пальцем к влажным губам. Затем потянулся к шпилькам, вынимая их и бросая на пол.
— Я хочу, чтобы ты была красивой, готовой, отзывчивой, ты поняла меня?
Она продолжала хлопать глазами. Переваривает. Окей, я дам ей немного времени на адаптацию. Совсем чуть-чуть.
На следующий час она буквально застыла, не отводя взгляда от иллюминатора и без конца комкая подол черной юбки. Это порядком раздражало. Что за пресную особу вырастил Берроуз?! Тихая и бледная моль. Я криво усмехнулся. Все же права была мама, упокой господь ее душу, говоря, что красота в женщине не главное. Мелена Берроуз тому подтверждение.
— Ты голодна? — ноль реакции. Так, надоело мне это. Я ведь велел быть отзывчивой во всех отношениях. Я схватил ее за руку, крепко, но стараясь не причинить боли, и перетащил к себе на колени. Мелена только ахнула, даже не сопротивлялась. Бесхребетная тень.
— Да как ты… Что ты себе позволяешь? — негромко воскликнула, не зная, куда деть руки.
— Сними эту чертову маску мамочкиной девственницы! — сказал и агрессивно огладил бедра, задирая ненавистную юбку еще выше. — Перестань мямлить!
— И что я должна сделать?
— А что полагается в этих случаях? — Я обхватил ее ягодицы, вдавливая в себя. В брюках стало теснее. Мне нравились дерзкие и страстные женщины, секс с которыми — сплошная борьба. Но ради эксперимента можно и папенькину отличницу отыметь.
— Чего ты от меня хочешь? — Мелена уперлась мне в плечи, отталкивая, испуганно сглатывая. Начинает меня бояться, правильно делает.
— А как ты думаешь? — Я провел пальцем через ткань именно там, где нижние губки расходятся, и удивленно приподнял бровь. Даже так? Смял хлопковый клочок и коснулся нежных складочек — да мышка-малышка Берроуз уже мокрая! Ее горячая дырочка истекала соками. Я дернул, наслаждаясь треском швов, вглядываясь в перепуганное лицо. Головой боялась, а тело хотело, чтобы его трахнули. — Я все еще не заслужил пощечины? — поинтересовался с насмешкой и поднял на уровень глаз ее трусики.
— Прекрати… — выдавила, заерзав: то ли вырваться пыталась, то ли терлась клитором об меня. Какой интересный экземпляр. Муж, видать, плохо с супружеским долгом справлялся, раз жена от малейшего намека на секс течь начинает. Даже мне, практически незнакомцу, отдаться готова.
— Больше ты такое убожество носить не будешь, — я поморщился, не оценив практичность повседневных трусов, и отбросил их в проход. — Когда я рядом — вообще белье носить не будешь.
— Марк, не нужно, — Мелена попыталась свести бедра — что было нереально с учетом позы — когда я медленно по кругу начал обводить возбужденный клитор, размазывая прозрачную смазку по всей промежности: от тугого колечка мышц до гладкого лобка.
— Нужно, — шепнул и поймал ее губы, настойчиво раздвигая языком, врываясь в горячую податливость ее рта. Мягкая и сладкая. Плод определенно созрел, и складывалось ощущение, что ждал только меня. Сначала несмело, робко даже, но Мелена ответила, пробегаясь язычком по моим зубам. Я активно заработал бедрами, не прекращая терзать ее губы и мять ягодицы. Имея через жесткую ткань брюк. Врезаясь напряженным стояком в разгоряченную щелку. Не думал, что мышка-малышка сможет меня возбудить, да и сама дышит рвано, тяжело, тонкими пальцами за плечи мои цепляется, под ритм подстраивается.
