Теплые ладони нырнули под купальник, нетерпеливо сжимая груди, а член возмутительно уткнулся мне в ягодицы.
— Нас увидят… Нельзя так… — я даже попыталась прикрыться.
— Это тоже не нужно, — Марк содрал с меня лиф, затем, резко развернув, осмотрел одобрительно, особенно задерживаясь на заострившихся сосках. — Тебе идет быть плохой девочкой.
Пальцем провел по моим губам, чувственно, со смыслом, гипнотизируя взглядом. От интимности этого жеста все внутри сжалось, наполняясь томлением, напрочь изгоняя всякое понятие о стыдливости. Никогда в жизни я так остро не чувствовала себя женщиной, желанной, необходимой. А Марк Нортман был мужчиной, настоящим, диким, необузданным. Мужчиной с головы до пят. И у меня кружилась голова от исходившей от него опасности: если я отдамся ему, то потеряю не только тело, но и душу. Я на блюдечке вручу ему власть над собой. Но, кажется, меня возьмут даже если я не дам своего согласия.
Он притянул меня к груди, впечатывая в налитое силой тело. Жилистое, твердое, бронзовое. Со свирепым львом, раздирающим в кровь шею.
Марк требовательно накрыл мои губы, выпивая до дна, унося прочь сомнения и страхи. Я вновь почувствовала себя юной девушкой, влюбившейся в сероглазого принца. Того самого, который жарко и властно обнимал меня в ночном саду. Исчезли годы безвольного существования в доме, пропахшем болью, страхом и унижением. Марк изменился — он не принц из девичьих грез. Возможно, он меня погубит, но сейчас не было ничего слаще его поцелуев.
Я не заметила, как он подхватил меня под ягодицы, заставляя обвить ногами талию. Вода ласкала обнаженное тело, и Марк ласкал: пальцами исследовал меня внизу, раздвигал нижние губы, мягко кружа вокруг клитора.
— Не люблю трахаться в воде.
Он понес меня к берегу, прижимаясь губами к шее, прикусывая мочку уха. Заставляя тереться о его пальцы и хныкать, не получая желаемого. Никогда в жизни я так отчаянно не желала мужчину. Билл научил меня бояться близости, с содроганием ждать и молить, чтобы это поскорее закончилось. Но я была уверена, что плохо бывает, когда омерзение — единственное, что чувствуешь к партнеру, а Марк… Он вихрем ворвался в мою жизнь, в меня ворвался. И я хотела понравится ему. Очень хотела. Потому что мне он нравился. Давно нравился. Всегда нравился.
Я оказалась на песке, а Марк продолжал стоять, завораживая густым туманом, льющимся из глаз. Лицо суровое, словно из камня высеченное, но мне совсем не страшно. Впервые не страшно быть голой перед мужчиной.
— Давай, детка, — гипнотическим шепотом приказал он. Даже если бы я хотела отказаться, то не смогла бы. Марк крупной тугой головкой прошелся по моим губам, надавливая, пробивая вход внутрь. И я открылась, облизнула ее и заскользила языком по крупному стволу. У него был вкус и запах океана — мне нравилось, и я правда пыталась вобрать его в себя полностью, но давилась и задыхалась.
— Сколько ты замужем? — со смешком поинтересовался Марк, медленно скользя ладонью по влажному от слюны члену.
— Три года.
— Три года, а сосать так и не научилась? — Он взял меня за подбородок, придирчиво рассматривая.
Я дернула головой. Если он ставил цель обидеть меня, то получилось.
— Ну-ну, — примирительно усмехнулся. — К этому мы вернемся после.
Марк опустился рядом и уложил меня на песок. Властно провел руками по груди и бесстыдно широко развел мои бедра.
— Хочу посмотреть на тебя, — он раскрыл нижние губы и начал поглаживать меня вдоль промежности, надавливая на самое чувствительное местечко, и не глубоко запускать палец внутрь, собирая смазку.
