– Так правда же… Папа так говорит.
Мартен скривил губы.
– А еще он говорит, что ты умный.
– Очень смешно.
– Так что за Яма? – прервала их Кайса.
– Да нечего рассказывать. Просто это такое место, где живут неприятные люди. Им там очень плохо, поэтому они иногда воруют что-то. Полицейские постоянно туда гоняют.
– И ты решил, что мы из этой вашей Ямы? Мы на бомжей похожи по-твоему? – с чувством оскорбленного достоинства спросил Эсбен.
– Я же уже извинился.
– Вообще-то нет, – покачала головой Кайса.
– Нет?
– Нет.
Мартен пожал плечами, потом обернулся в сторону дороги.
– Вы еще долго будете гулять? Вам не пора домой?
– Мы? – переспросил Эсбен. – Да мы только вышли.
– Отлично. Тогда составите компанию моему брату? Одного его не отпускают, а у меня еще дела есть.
Когда Мартен ушел, Клеменс засунул руки глубоко в карманы куртки и состроил недовольное выражение лица.
– Вообще-то его тоже не отпускают одного, – он вздохнул. – Мартен возомнил себя взрослым, а самому двенадцать только в августе исполнилось.
– А тебе сколько? – спросила Кайса.
– В декабре будет десять.
– Эсбену в ноябре тоже. А мне одиннадцать было в сентябре.
– Ой, Эсбен, а ты уже знаешь, в какой класс попадешь? Мы можем быть одноклассниками!
Эсбену такая мысль понравилась.
– Завтра и посмотрим. Будет наш первый день.
– Хорошо бы.
– Это у тебя фотоаппарат? Что ты снимал? – поинтересовалась Кайса.
Клеменс дернул себя за ремешок на шее, к которому крепилась камера.
– Пытался сфотографировать бурого дрозда, но Мартен его спугнул, и он улетел. Я люблю птиц. У меня и диктофон есть.
– А диктофон зачем? – спросил Эсбен.
– Чтобы их пение записывать!
– Тебе это нравится?
– А то. Здесь полным-полно птиц. Лес же рядом, – щеки у Клеменса раскраснелись, светло-зеленые глаза заблестели. – У меня целая коллекция фотографий. Могу показать вам как-нибудь, если захотите, – он пошарил в карманах куртки и вытащил маленький красный диктофон.
Следующие полчаса Клеменс включал им разные записи с птичьем пением и объяснял, кто какими голосами поет.
– Это вот клест, слышите? А это серая овсянка. Сейчас найду самое классное. Так… Ага. Белая сова!
Они расположились под деревом. Эсбен вытащил из рюкзака термос, и все трое по очереди делали по глотку чая из большой крышки.
– Это здорово, что у тебя есть такое занятие, – сказала Кайса. – Ты так много об этом знаешь.
Клеменс большим пальцем погладил диктофон, лежащий у него на коленях.
– Спасибо. В Раттвике есть своя хоккейная команда. Я хотел заниматься, но у меня, типа, проблемы с дыханием, поэтому мне нельзя. Но это ничего. Если бы я ходил на тренировки, то времени на птиц бы у меня точно не было.
– Здесь есть хоккейная команда? – оживился Эсбен.
– Ага. Хоккей с мячом.
– И тренер есть?
– Конечно! А как же еще? Могу показать вам наш стадион завтра, а еще можем сходить на набережную. Там очень красиво. Я люблю там бывать, но Мартен нет. Одного меня не отпустят, а… – Клеменс вдруг густо покраснел и качнул головой. – Если захотите, конечно.
Кайса улыбнулась.
– Мы с радостью. Все равно нам будет особо нечем заняться после школы.
Лицо Клеменса озарила самая счастливая улыбка.
– Хорошо! А теперь… Я думаю, что теперь мне пора домой.
– Нам тоже, – кивнул Эсбен и взглянул на внезапно набежавшие тучи. – Скоро дождь пойдет.
Дождь и правда вскоре начался. Он застал их на полпути к дому. Клеменс быстро спрятал фотоаппарат под куртку и натянул капюшон на голову.
