Так как в редакции свободный график работы, это даёт прекрасную возможность садиться мне на шею. Многие и пытаются, зная моё трепетное – на грани с патологией – отношение к младенцам.
Но ничего.
Скоро мы с Никитой заведём собственного.
Я не теряю надежды.
– Как это «не говорит»?
– Ну-у… Так. В нашем лексиконе от силы десять слов.
– Значит, что-то всё-таки говорит?
– Ну-у… Да.
– Надо же. А давай, Лиза, я вас подброшу к врачу? Куда вы по такому морозу?
– Что ты, мне неудобно! Поймаю на остановке такси.
– Да ладно. Считай, я и есть такси.
– Нет, Юль. И так постоянно тебя использую. И потом, ты же собиралась в редакцию. А больница в другом районе. Полдня потеряешь.
– Да не переживай! Зато познакомлюсь с твоим парнем.
…Парень, экипированный как полярник – одни глаза блестели над шарфом, – подошёл к машине. Внимательно осмотрел и водителя, и транспорт. Потом кряхтя полез внутрь, на детское кресло.
Да, у меня пока ещё нет малыша, но есть автомобильное кресло – для перевозки детей моих подруг. Ева подкидывает мне Мишутку, Женя – Свету и Кирилла.
Я – святая?
Лиза стянула с сына шарф. Под ним обнаружилась очаровательная мордочка.
– Привет, малыш!
– Ванечка, поздоровайся с Юлей! Вань, ты меня не слышишь? Поздоровайся, Иван! – настойчиво прошипела Лиза. – Ну что ты молчишь? Как мы с тобой договорились?
Должно быть, одевая ребёнка в садике, мамаша провела инструктаж, но не добилась успеха. Пацан не сказал ни слова, хотя не сводил с меня заинтересованного взгляда.
Ну и что?
Искать признаки ментальных отклонений в том, что четырёхлетний малыш не желает здороваться с незнакомой тёткой?
Да и не выглядит он на четыре.
Микробушек.
– А когда вам исполнится пять?
– Ваня, не отвечать невежливо! – расстроенно объявила Лиза. – Пять? В октябре следующего года.
– Здрасьте! Значит, Ивану всего три с половиной, а не четыре. Что это вы, мамаша, приписками занимаетесь?
Я посмотрела на ребёнка в зеркало заднего вида и постаралась скорчить самую ужасную рожу, какую удалось придумать. Большое подспорье в общении с детьми – уметь вовремя изобразить злобного хорька или обожравшуюся пиранью.
Ваня отреагировал быстро и адекватно. Он сотворил с лицом нечто невероятное: закатил глаза, сморщил нос, свесил набок язык и быстро-быстро задышал.
Ну и зачем ему слова?
Лиза с опаской посмотрела на сына, потом на меня. Я в этот момент вживалась в образ лягушки, измученной токсикозом: раздувала щёки и утробно гыркала.
– Юля, а ты сможешь вести автомобиль? – озабоченно спросила Лиза.
– Что? Ах, да, конечно. Поехали.
С заднего сиденья донеслось бодрое хрюканье.
Какой чудесный малыш!
Навестив профессора, я успела, как и планировала, заехать в редакцию. Остаток дня плодотворно работала, то есть общалась по телефону и Интернету:
1) с мамой,
2) с чиновником из Минздрава,
3) с Вероникой.
Мама улетает в Австрию, они с Юрием Валентиновичем купили двухнедельный тур. Меня радует этот факт. Марго выбрала привычный для неё, хотя и дорогостоящий, способ борьбы с депрессией – путешествие. Сервис пятизвёздочных отелей и венские вальсы не позволят ей предаться вселенской скорби по поводу увольнения.
– Вернусь – расскажу, – пообещала Марго.
Я передала привет отчиму.
– Юра собрался тебя удочерить, – мимоходом заметила мамуся.
От неожиданности я уронила степлер, мышь, ручку и пролила из кружки зелёный чай.
– Мам, ты что?
– Тебя всегда угнетало отсутствие отца, – бессердечно напомнила Марго. Видимо, в детстве я сильно доставала её этой проблемой.
