Я же там вся состою из воли и жажды жизни. Не знала. Или забыла. Как так получилось, что все это полностью выпало из фокуса внимания? Как Н это увидел?! Ведь я сокрушалась и жаловалась на жизнь, рассказывала ему, какая я такая неудачная, как мне не достался кусок именинного пирога…
Почему же я тогда не стала бороться за Принца?
Надо ж… Произнесла его имя наедине с собой, кажется, впервые за несколько недель. Я не чувствую горечи и тоски. Где они? Есть бездна и холод… разочарование? Разочарование? Как такое возможно? В чем? Я что-то не понимаю пока. Есть! Господи божечки мой. Да неужели. Что это такое?
Н, ты открыл мне другой мир. Это вынутый «камень из стены».
– Н, ты Заратустра, или как так назвать великого прозревателя, открывающего слепые глаза котятам?
– Ирин?
– Ты про девочку спросил. Ты же не спишь еще, правда?
– Нет, я работу закончил и собрался смотреть какую-нибудь бурду про девушек в бикини и с большими надувными мячами.
– Ирония – маска для беззащитных.
– Я не иронизирую. У меня «Спасатели Малибу». Прекрасное кино для одинокого мужчины за сорок.
– Ага.
– Так на что я тебя инициировал?
– Я все увидела в ином свете. Ты спросил, чего хочет девочка, да?
– Да.
– Я пока не поняла, чего она хочет, но она вообще иначе все это воспринимает. Кажется – хочет бузить и драться. И, кажется, страшно злится, просто чудовищно, так, что аж носки сползли и сандалии расплавили асфальт.
– Не думал, что будет такая бурная реакция.
– Я сама не думала. Я пишу тебе, чтобы наверняка не забыть о ней, чтобы, когда завтра мне все это покажется чушебредом, ты сказал бы: «Ира, вот доказательства!»
– Хорошо, скажу. А сейчас у тебя планы – ложиться спать или какие-то другие?
– А какие могут быть другие?
– Приезжай смотреть полночи «Спасателей Малибу» в бикини, пить что-нибудь, не дающее выключиться, спать потом на неудобном диване – он очень короткий. Утром надо будет рано вставать, мне – ехать по делам, тебе – ползти домой, чтобы привести себя в живое состояние. А сегодня тебе нельзя спать, как мне кажется.
– Еж мое ж. Заманчиво. Только я не понимаю, как это осуществить.
– Такси.
– Ео-о-о-о-. Ты точно? Это, может, любезность? Или я тебя вынудила?..
– Ирина, это интересная перспектива жизни, о которой потом можно будет помнить и от которой отталкиваться, а остальное – промежутки между такими вот событиями. Я увяз по уши. Я сижу и думаю о тебе, твоем рассказе, себе, том, как я думаю о людях, какие делаю ошибки. Считай, что нас прибило друг к другу, как два куска пенопласта, плавающих на воде.
– Так. Н. Я приеду. Я так не делала никогда, и мне несколько стремно. Я сейчас вызову машину, у меня есть вкусный сыр и очень хорошее сладкое вино. Я их возьму. Они из другой реальности, не вполне подходят. И потому, наверное, будут хорошо держать нас в реале, не давая уплыть в какие-нибудь дебри. Мне утром приходить в сознание не получится, поскольку надо в читалку, так что, если позволишь, я бы утром у тебя искупалась. Если эта фамильярность допустимого уровня и не переходит предложенные тобою рамки.
– Можешь даже зубы почистить. У меня почти нет продуктов, так что если в холодильнике есть то, что легко превратить в завтрак – бери.
– Есть яйца, два помидора, полбутылки кефира, белый хлеб, яблоки, салат.
– Бери! У меня много фисташек, темное пиво, копченый сыр и какая-то замороженная бурда с рисом.
– Отключаюсь.
