– Я скучаю…
– Я тоже, – услышала в ответ.
– Какое новое пари витает по офису? – быстро перевела тему я.
– Правда, хочешь знать?
– Наверное, нет. Но говори!
– Есть что-то между нами или нет.
– И на что ты поставил? – поддела его я.
– Ты отомстила, – усмехнулся Максим.
– И я хочу правду, как всегда.
– Есть. – Он вздохнул. – Мне пора. Приеду в пятницу вечером. – Он отклонил звонок.
– Буду ждать… – ответила в пустоту я.
Когда чего-то очень ждёшь, время замирает. Мне казалось, что вечер пятницы не наступит никогда.
Маму выписали днём, и она с момента, как переступила порог дома, не отходила от плиты, потому что по моему растерянному, но одновременно сияющему лицу, было понятно без слов, что у нас сегодня гости. Точнее – гость.
Я пыталась ей помочь, но была настолько в своих мыслях, что пару раз чуть не отрезала себе пальцы. Поэтому мама прогнала меня с кухни. Что я там говорила про высокомерное спокойствие? Видимо, я его променяла… на влюблённость.
А ещё я говорила, что не пила алкоголь, но сидела на верхней ступеньке порога с бокалом белого вина, которое мама использовала для готовки. Она просто вылила остатки в бокал и протянула мне со словами: «Успокоительное». Я и правда немного успокоилась. Совсем немного, потому что когда услышала знакомый звук мотора гелендвагена, моё сердце ускорилось, а рука с бокалом сжалась в кулак так, что вряд ли бы кому-то удалось разжать пальцы.
Я подскочила, выпила оставшееся вино в один глоток и поморщилась. Вбежала в дом, чтобы оставить бокал.
– Приехал? – улыбнулась мама.
– Это нормально, что меня подташнивает? – растерянно произнесла я, убрав докучающие волосы за спину.
Мама усмехнулась. Я помогла ей перебраться от плиты до стола, уверив, что сама расставлю еду и приборы, несколько раз глубоко вздохнула и резко выдохнула, а потом вернулась на крыльцо.
Максим вышел из машины. Он был в классических брюках и белой рубашке. Наверное, даже не заезжал домой после работы, чтобы переодеться. Он заметил меня и улыбнулся. А потом открыл багажник и вытащил оттуда… большую корзину с разноцветными тюльпанами.
Я ахнула.
Следом за корзиной показался маленький букет ромашек, который протянул мне:
– Маленький букетик для моей маленькой девочки, – он подошёл ближе и поцеловал в губы.
– Та, для которой эта корзинища, в гостиной, – пока его губы были напротив, я задержала дыхание, сжимая за спиной букет.
Мама заметила корзину тюльпанов и прикрыла рот полотенцем, которое было в это время в руке.
Максим протянул ей цветы.
– Мне сто лет не дарили цветы…
– Не думал, что вы так хорошо сохранились, – улыбнулся Максим, поймав мою ладонь.
– Можешь больше не стараться ей понравиться, – закатила глаза я, – она уже без ума от тебя.
Мама рассмеялась.
– Я же говорю, она сначала говорит, потом думает, – она заметила букет ромашек в моей руке, и её лицо изменилось, как будто она что-то вспомнила, но потом улыбка снова вернулась на её губы.
– Ужин уже готов. Сейчас Рита всё расставит. Максим, хотите вина?
– Только если Рита составит мне компанию, – он посмотрел на меня.
– Она уже приговорила бокальчик…
Я покраснела, предугадывая его слова.
– А мне говорила, что не пьёт алкоголь… – Максим снова посмотрел мне в глаза.
– Пойду… поставлю букет в вазу, – выдавила из себя я и выскочила из гостиной. – И принесу ужин.
Пристроив ромашки в мамину любимую вазу, я сперва отдышалась, а только потом вернулась с тарелками.
