Он местный. А ещё заебастый мажор, у которого первые полгода службы вечно были понты и пальцы веером. Удивительно, что именно с ним и скентовались, хотя абсолютно разные. Я пошёл в армию оттого, что сам так захотел, а он, чтобы уважить отца. Тот поставил ему условие: если хочет влиться в семейный бизнес, то должен отдать долг Родине. Если же нет, то может собирать шмотки и валить на все четыре. Стоит ли говорить, какой выбор он сделал? Его отец – владелец многомиллионной оборонной компании, а в прошлом и командующий сухопутных войск. Ничего удивительного в том, что он захотел сделать из сына мужчину, а не зажравшегося сосунка, которым Паша был до армейки.
Прежде чем сдружиться, сколько раз друг об друга кулаки чесали – не сосчитать. Даже я, который обычно спокойнее скалы, не мог спустить на тормозах его вечные заёбы и королевские замашки. Удивляло ещё тогда, что он драться умеет по-мужски, а не рвать волосы и царапаться, как девчонка.
Мысленно вернувшись на первый месяц службы, вижу, насколько сильно изменился не только я, но и остальные парни. Кто-то из них ночами ревел в подушку и жаловался на жизнь, другие вечно всем недовольные были, третьи норовили вывалить на кого-то весь негатив, а сейчас наша рота как одна семья. Есть, правда, пара гнилых фруктов, но с ними справляться научились.
На проходной протягиваю дежурному увольнительную и военный билет. Тот с вниманием изучает и возвращает документы.
– Хорошего дня. – толкает с ухмылкой.
– Хорошего дежурства. – с теми же эмоциями отвечаю и покидаю КПП.
Глубоко вдыхаю кислород с привкусом соли и моря, забивая лёгкие до предела. Роняю веки вниз, вкушая предстоящие сутки свободы и относительного спокойствия. Отзваниваюсь Пахану.
– Ну и де ты? – горячусь сходу. Вечно этот хмырь опаздывает. – Я уже вышел.
– Бля, Андрюха, лечу. Тут светофор накрылся, пришлось постоять немного. И вообще, не бузи на меня, а то нах пошлю.
– Нах и сходишь. – отрезаю, сбрасывая вызов.
Набираю номер мамы, но она не отвечает. Блядь, я и забыл, что сегодня у неё день покупок, а значит, до ночи можно и не пытаться дозвониться, как и до всех остальных. Разве что Данька опять слилась. Нахожу в списке контактов номер сестры и набираю по видеосвязи.
– Братуня, здоров. – расплывается счастливой улыбкой, едва приняв звонок.
– Привет, Даня. Опять слилась с шоппинга? – высекаю, растягивая лыбу.
– Ага. – подмигивает сестрёнка, удобнее устраиваясь между ветками дерева. – Ты же знаешь, как ненавижу кататься с ними. Пусть НикМак и Тимоха страдают, а мне и тут неплохо.
– И как в этот раз съехала?
– С дерева упала. – хочет Диана, показывая содранные колени и ладони. – Нога теперь болит жуть. Ходить не могу.
Шагаю в сторону остановки, чтобы не маячить около забора военной части. Качаю головой, удивляясь находчивости сестры. Судя по тому, куда она забралась, не так уж и сильно пострадала "при падении".
– А если серьёзно: почему опять вся битая? – толкаю, вглядываясь в экран и оценивая ещё и счёсанный подбородок.
Она спокойно отмахивается:
– С велосипеда упала. Ничего, жить буду. Лучше расскажи, как ты. Всё хорошо? Скучаешь по дому? – на серьёзе сечёт Дианка.
– Всё отлично, братишка. Сегодня вот в увал иду. И, конечно, скучаю по дому и по вам. А ты будь осторожнее. И хватит по деревьям лазить. Тебе уже шестнадцать.
Она закатывает глаза и вываливает язык, давая знать, куда я могу засунуть свои наставления. Когда вернусь, придётся взяться за её воспитание. За то время, что меня не было, сестра всё больше превращается в пацана, что мне совсем не нравится.
