— Вы можете потом меня наказать, — холодно ответил барон. — Что надо взять из дворца, чтобы впоследствии не было проблем с вашим опознанием?
— Малую корону принца.
— Живее! Четверо прикрывают меня, остальные — его высочество!
Парадокс, но именно его юношеская мечта стать артефактором помогла вывести из дворца наследника — крон-принца Карла. Эрик фон Гиндельберг с профессором как раз занимались созданием артефакта, который бы позволил выстроить портал вне зависимости от подавления. Так что первое испытание их изобретения можно было считать успешным. Они перенеслись в дом разжалованного отцом наставника, который и стал их штаб-квартирой на время кампании.
Так, десять лет назад, он стал канцлером и регентом при несовершеннолетнем наследнике — тот попросту больше никому не доверял. Высший пост королевства...
Барон спускался в подвал. Сотня ступеней. Есть время подумать. Это был своего рода ритуал. Так канцлер настраивался на работу. Считал ступени и вспоминал...
Оклеровцы наступали по всем фронтам, решив одним стремительным ударом победить в войне. Часть столицы была захвачена десантом. Аристократы серьезно задумались: принести присягу малой короне или же посчитать, что юный наследник погиб вместе со всей семьей?
Тогда барон фон Гиндельберг решился на небывалое — вышел с Карлом к людям. И юный крон-принц, с трудом сдерживая дрожь в коленках, звонким детским голосом провозгласил:
— Отечество в опасности!
Так не делал никто. Никто не обращался к рабочим, крестьянам и служащим. Никто не призывал их в ополчение — подняться как один и защитить свои дома. Никто до наследника Карла и его верного пса-регента Эрика.
Принц был бледен. Но голос его был тверд. Силы и мужества в осиротевшем ребенке было столько, что это сработало.
А потом? Потом все закончилось. Ощущение нужности своей семье — а он считал короля своим младшим братом. Отставка. Ожидание подосланных убийц. Ведь оставлять в живых так много знающего вельможу просто глупо!
Так незаметно, в ожидании неминуемой смерти подобралась тоска. Дни шли, а убийц все не было. Он приобрел поместье, переехал в него с собаками.
Бывший канцлер не боялся смерти, нет. Скорее ждал ее, надеясь, что та избавит от болезненных воспоминаний. От необходимости снова и снова анализировать поступки прошлых лет, вздрагивая среди серых теней собственной совести.
Барон фон Гиндельберг покачал головой, прогоняя неуместную слабость. И — как и прежде — быстро взял себя в руки.
Раз уж он ввязался в это дело — помощь барышне, попавшей в беду — надо подготовиться.
Девяносто восемь, девяносто девять, сто...
Системе безопасности его личной лаборатории могла бы позавидовать королевская сокровищница. Да и сокровищ за бронированной дверью было не мало.
Много лет он собирал диковинки, покупал драгоценные камни, заготовки, оправы. В редкие минуты отдыха обустраивал рабочее место, но вместе с тем старался не привязываться. Не вкладывать душу. Это было слишком плохой приметой — к несчастью, всегда сбывавшейся. Как только кто-то из силовиков — неважно — военный ли, безопасник, разведчик... — начинали мечтать об уютном доме, о яблонях, цветущих по весне... Смерть немедленно предъявляла права на такого человека. Словно обижалась...
Барон хмыкнул. Опытным взглядом пробежался по имеющимся запасам. Итак, что тут у нас?
Заготовки по изменению внешности, документы на несколько личностей разных сословий. Мало ли как жизнь сложится...
