- Именно. Если мы говорим о реальности. А не о сказках.
- И он никогда не перешагнет через то, что эта женщина принадлежала другим мужчинам?
- Скорее всего – нет.
- Понятно.
Агата поднялась. Исписанные листы упали с ее колен.
- Спокойной ночи, - спокойно сказала она. И ушла.
Эльза одарила хозяина выразительным взглядом. Сомневаться в том, что она критикует умственную компетентность хозяина, не приходилось. Хотя нет. Не только. Этот взгляд определенно обвинял несчастного еще и в бестактности. Черствости. Отсутствии хороших манер…
Последнее барона особенно задело.
- А что я? – возмутился он, безуспешно ища поддержки в насмешливом взгляде Грона, – Просто сказал правду!
Эльза, гордо цокая по полу, отправилась вслед за Агатой.
- Женщины! – возмущенно проговорил хозяин дома. – Вот скажи мне, старина, как можно так переживать за выдуманного персонажа! Еще и обижаться.
Помолчав, артефактор добавил:
- Я не отдал ей кулон.
8. -8-
Глава восьмая
Агата так злилась, что даже лечь не могла. Ходила по спальне. Туда-сюда. Туда-сюда. Гостья была готова просто растерзать хозяина дома, если он явится — при полном параде, разве что ордена не нацепив — и сообщит, что шум из ее спальни мешает их баронству спать!
Эльза, забравшись к ней на постель, посматривала насмешливо, словно хотела спросить: «Так и будешь туда-сюда бегать?»
Потом все же стало неловко. Так себя вести. В чужом доме. Агата выключила свет, легла в кровать и крепко заснула, стоило лишь закрыть глаза. Ей ничего не снилось, просто было тепло. Особенно ногам. Даже чуточку жарко. И кто-то сопел — негромко и размеренно. Уютно. Сладко. Эльза...
* * *
— Апчхирррр-пф-пф-рррр! — Эльза чихнула, почувствовав, как солнечный зайчик щекочет нос.
Жизнерадостный утренний лучик с трудом протиснулся сквозь плотные, добротные, немного старомодные гардины. В этом доме все было таким — сделанным на совесть, с легким привкусом старины.
Агата проснулась рано. Еще до того, как на лестнице послышались шаги хозяина дома. Посмотрела на чихающую Эльзу. Улыбнулась. Быстро оделась и, кутаясь в шаль для храбрости, вышла из спальни. Обнаружив господина барона на кухне, женщина слегка зажмурилась и быстро проговорила ему в спину:
— Извините. Я не знаю, что на меня нашло.
Он развернулся, держа поднос с завтраком. Улыбнулся. И важно, словно зачитывая проект какого-нибудь закона, провозгласил:
— Я придумал, кем будет ваша героиня. — Поставил поднос на стол.
— Кем же?
— Я долго думал, как сделать так, чтобы... чтобы можно было говорить об уважительном отношении к ней.
— И? — Писательница еще плотнее закуталась в шаль, стараясь не выдать своего волнения.
Эрик фон Гиндельберг аккуратно выкладывал ягоды. И только после того, как вокруг белоснежной горки творога образовался идеальный круг, ответил:
— Она могла быть связной. Работать со своим мужем-разведчиком. Их раскрыли. И он...
— Он ее не выдал? — Глаза Агаты горели, пальцы теребили бахрому шали. — И поэтому она осталась в живых?
Бывший канцлер только печально покачал головой. Ему отчего-то не хотелось огорчать молодую женщину, которая верила в сказки и отказывалась верить в пытки.
— Его просто не захватили живым, — вздохнул он. — Не дался. Только так. Иначе...
— Это же... реальная история? Да? — неожиданно спросила писательница.
— Да. Только случилась она с точностью до наоборот. Мой заместитель ушел из Оклера. А его жена погибла. Франц вышел купить молока к завтраку — с вечера забыли. Они с женой еще смеялись и спорили... Кому идти.
