Я уже собираюсь развернуться, чтобы попрощаться с другом, но мне мешают две ручищи, сомкнувшиеся на моей талии. Он опять за свое?
Слегка оборачиваюсь, встречаясь с дерзкими огоньками в глазах Хана, и моя бравада тает. Невыносимый! Я не могу на него злиться, когда он так смотрит на меня.
Вместо этого шутливо толкаю его ладонью в лоб:
— Иди спи, мой защитник. Сюда медведям не пробраться.
Уголок его губ дергается.
— Как скажешь, секси, — зараза подмигивает мне, за что получает молниеносный удар локтем в живот — спасибо нескольким его урокам по самообороне.
Театрально согнувшись с притворной болью, он выбирается за барную стойку, а потом как ни в чем не бывало подпрыгивает и перегибается через нее, приближаясь к моему лицу.
— Не ходи завтра никуда. — Я вопросительно выгибаю бровь. — Завтра воскресенье, я уеду с отцом на рыбалку.
Он милый, но мне не требуется постоянная охрана от медведей, к тому же, мне уже кажется, Хансон использует это как повод провести со мной время. Хотя тренажерный зал его брата действительно находится в достаточно дикой местности, и я навряд ли рискну пойти туда одна. Но ему это знать необязательно.
— Я подумаю.
— Если ты пойдешь туда без меня, я сделаю тако, включу «Властелина колец» и съем все один.
— Нет! — громко возмущаюсь и тычу в него пальцем: — Ты не посмеешь!
Уже собираюсь обвинить своего друга в том, что у него нет сердца, но тут Пен отвешивает ему оплеуху:
— Хватит отвлекать моего бармена, красавчик! Найди себе кого-нибудь свободного!
— А я хочу ее, — Хансон снова подмигивает мне, но, когда видит, как Пен достает ружье, тут же спрыгивает с барной стойки и вскидывает руки вверх: — Я все понял. — Но прежде, чем уйти, бросает мне одно слово: — Тако.
Говнюк!
13. 12
Он снова вторгся в мои сны, и, наверное, поэтому я просыпаюсь с какой-то странной тяжестью в груди. Хуже, чем вчера. Конечно, после ночных смен мое тело всегда напоминает отбитый вареник, но сегодня было что-то другое. И это что-то мне совершенно не дает покоя. Ни когда я иду в душ, ни когда сушу медные волосы, мысленно делая в голове пометку подкрасить корни, ни когда завариваю себе вместо какао кофе, нервно барабаня пальцами по столешнице.
Горечь кофеина в самый раз подходит моему настроению, которое сейчас напоминает пасмурную тучу. Так что завариваю себе ядерный напиток насыщенного темно-коричневого цвета, позволяя его ароматным парам хоть немного снять напряжение.
Чувствую, что совершенно не выспалась, и, если Эзио станет регулярно наведываться в мои сны, я точно стану обладательницей гипнофобии. Правда, к моему сожалению, кофе не особо бодрит, а уже перевалило за полдень. Еще час такого терзающего состояния, и я сойду с ума. Ведь с каждой секундой непонятное и беспричинное беспокойно достигает настоящего пика.
Ополаскиваю кружку, а после, устало опершись ладонями о столешницу, качаю головой. Второй день сама не своя… Мне не нравится это. Совсем нет.
Издав раздраженный звук, отталкиваюсь и начинаю ходить взад-вперед.
Сукин сын! Почему я не могу выкинуть его из головы?
Быть может, причина в невозможности говорить вслух о своих страхах и проблемах? Мне просто-напросто даже не с кем было их обсудить, и за целых два года они будто в отместку взбунтовались и теперь хотят вылезти наружу. Обнажиться передо мной. Заявить о себе и показать мне, что я все еще завишу от них.
Что я все еще принадлежу ему.
