– Классный дом! – сказала я Денису.
Пока он единственный, кроме ОПэ, как я (нарушая грамматические нормы) внутренне называла Олега Петровича, проявлял ко мне хотя бы видимую симпатию, поэтому заслуживал от меня хотя бы элементарной вежливости.
– Отец говорил, что ваш был круче…
Я промолчала. Какой смысл мериться тем, что превратилось в пепел.
– Соболезную твоей утрате.
– Ага, – мне надоело благодарить всех за дежурные слова.
Люди, наверное, хотели меня поддержать. Но это как кидать соломинку человеку, которого поглощает черная дыра.
– Ты не парься насчёт моей семьи. Они милые. Просто немного на взводе. Новый человек. Стресс, – у него плоховато получилось сформулировать свою мысль.
– Ага, – отозвалась я.
О стрессе я теперь знала всё.
– Ну ладно. Ты как хочешь, сначала умыться с дороги или сразу показать тебе папин кабинет? – судя по сбивчивому тону, этот красавчик-здоровяк меня стеснялся.
– Пойдем в кабинет. Потом завалюсь спать, – грубовато ответила я.
Домашний офис ОПэ выглядел внушительно: дубовая мебель, тяжелый восточный ковёр, огромный шкаф, заставленный папками с документами, а также одинаковыми книгами в тёмно-бордовом переплете. В углу стоял бар в форме глобуса. А на журнальном столике были хрустальный графин и бокалы. Которые – как я подозреваю – чаще использовались под виски нежели под воду.
– Оставь нас, Денис, – требовательно приказал Олег Петрович.
Тот мгновенно ретировался.
– Ариш, тебе уже исполнилось 18. Поэтому я буду говорить с тобой как со взрослой.
– Спасибо, – прямота – это то, что я всегда ценила.
– Пока у меня нет прямого доступа к капиталам твоего отца. На данный момент мои юристы разбираются, как всё правильно организовать и взять временное управление на себя. Чтобы к твоему совершеннолетию его химико-фармакологическая империя не пошла прахом. Трагедия произошла неожиданно. Ни он, ни кто-либо другой не были да и не могли быть к этому готовы.
Я кивнула.
– Но я понимаю, что тебе нужны личные деньги. На одежду, косметику все эти ваши девичьи штучки.
Я вновь кивнула. Нет смысла доказывать ОПэ, что «девичьи штучки» мне неинтересны. По факту он был прав. Мне нужен личный кеш. А вот для чего – это другой вопрос.
– Каждый месяц я буду переводить на твою карту определенную сумму, – он написал на листе шестизначное число. – Чтобы ты могла ею распоряжаться по-своему усмотрению. Но помни, что я могу проверить твои траты. Поэтому никаких наркотиков. Или чего-то подобного! – предупредил он.
Я вновь кивнула. Допинги меня не интересовали также сильно как и «девичьи штучки».
– И еще: я договорился, чтобы тебе перевели на юридический факультет, засчитав результаты английских тестов. Сразу на второй курс, без потери года. В свете твоих «особенных» обстоятельств ректор и декан пошли мне навстречу. Получается ты будешь учиться в одной группе с двойняшками. Уверен, что ты меня не подведешь.
Еще один кивок. Он протянул мне мой новый студенческий билет. Вау! Сервис!
– Ну спокойно ночи. Завтра увидимся, – ОПэ подбадривающе улыбнулся краешками губ.
– Спокойной, – я уже развернулась, чтобы покинуть кабинет, как вдруг остановилась и обернулась. – Спасибо, Олег Петрович, – удивительно, но я сказала это искренне, неужели я еще способна на благодарность?
Вернувшись в свою новую комнату, обнаружила, что она закрывается только изнутри. Блин, получается, что пока меня нет, любой может в неё зайти. Мне это не понравилось. Но пока не ясно, что можно с этим сделать. А сейчас повернула ручку до спасительного щелчка. Убедилась, что оказалась в недосягаемости семьи Чеботарёвых и отправилась в душ.
