Он уходит в невидимую кухню, приносит воды. Она жадно пьет.
(Засмеялась.) Вы удивляетесь, что я столько пью? Я всегда умираю от жажды. (Глядит на часы.)
Он. Важная встреча?..
Она. Потешная. Знаете, на столбе, где висело объявление о вашей квартире… рядышком приклеили оригинальную записку: «Требуется вокалистка в инструментальный ансамбль» – и телефон. Человек, естественно, позвонил, договорился о прослушивании. Сказали, что в таком-то часу его будет ждать руководитель ансамбля; он будет в розовых джинсах. (Засмеялась.) Здорово?
Он. Здорово!.. А «человек» не боится?..
Она. А человек загадал: зададите ли вы этот вопрос… Человек не боится. Никого и ничего. Он может идти посреди улицы, и машины его объезжают. Никто и ничто не смеет ему причинить боль.
Он. Это почему же?
Она. А так… А вообще это очень солидная группа. Люди всегда приглашают их на вечера… Я их, правда, сама не слыхала… я не любила школьные вечера… но люди…
Он. Люди – это мальчики и девочки?
Она. Слушайте! Моя мама обожает, чтобы все было названо. Даже то, что она уже поняла! И притом желательно дважды.
Он. Это у нас с вашей мамой возрастное.
Она. Не надо, мне и так вас жалко.
Он (помолчал, примирительно). Любите петь?
Она. По-моему, сразу видно, что я ненавижу петь. Я люблю мычать что-нибудь про себя, без слов. А петь какие-то слова – это ужасная пошлость. Но у меня отличный голос, и я хочу зарабатывать. Я решила снять такую же квартиру. Это большое счастье, когда в твою дверь никто не смеет постучать, если ты сама этого не хочешь. А потом я отправлюсь на юг с подругами.
Он. У вас есть подруги?
Она. По-моему, совершенно очевидно, когда у человека есть подруги. У меня есть две подруги. Наденька – она потолще, и Эрика – она худа и прекрасна. Мы в прошлом году объездили буквально весь юг. Втроем мы снимали две койки. Мы с Эрикой спали валетиком… Путешествие нам ничего не стоило. Мало ели – много курили… Во всяком случае, у них мы денег не брали.
Он. А с ними вы не ладите?
Она. Просто когда человек входит в свой дом – он отчего-то сразу их обижает. Дело, наверное, в электронах. У них электроны движутся параллельно, а у человека – перпендикулярно. Можно спросить: у вас что-то стряслось?
Он. Как вам объяснить… Счастье. У человека появилась возможность… нет, нет, точнее, «право» – жить так, как хочет он сам… И вот он взял отпуск… И вот у него уже своя квартира…
Она. Без них.
Он. Да! Да! Можно читать книжки… Или вообразить, что ты на юге… Человеку не разрешили на юг… а он может лежать и слышать шаги по гравию… и будто солнце.
Она. Чушь! Если бы у меня была возможность, я все равно бы поехала на юг. На юге… на юге… (Вдруг требовательно.) Я хочу пить! Только я сама. У вас не получается холодная. (Проходит через комнату в невидимую кухню.)
Шум льющейся воды.
Он. Кстати, меня зовут Федор Федорович, а вас?
Ее голос(из кухни). А зачем вам? Кому сколько лет, кто где работает и как кого зовут – меня не интересует… Я вымыла, кстати, вашу чашку и поставила ее на место… Мое имя, как у тысяч… Мое имя – обычная кличка, не больше. Поэтому я себя называю «Я». Это хотя бы правда. (Она возвращается из кухни. По ее лицу смешно размазана тушь.) Я подставила лицо под кран. (Хохочет.) Теперь мне не страшен никакой дождь. (Продолжая размазывать рукой краску.) Теперь, слава Богу, я могу наконец уйти от вас. Чао! (И она уходит, оглушительно хлопнув дверью.)
