Они хотели быть богатыми - страница 2

Первая ночь на скрипучей пружинной кровати, которая прогибалась до самого пола, как гамак, была самой тоскливой за всю его жизнь. К своему стыду, он хотел домой к маме с бабушкой, в свою комнату, из которой так усердно пытался сбежать.

Со временем Влад адаптировался, молодые люди ко всему могут привыкнуть, так привык и он. Начались общажные вечеринки, пьянки, драки, настольные игры, ссоры, флирт, новые друзья, первый поцелуй с подвыпившей соседкой, первое тяжелое похмелье, и учеба, конечно, она всегда оставалась где-то на фоне. Первые два курса были безбашенными, веселыми и беззаботными, но со временем это стихло, часть знакомых отчислилась, остальные взялись за голову. Москва, как большой организм, переваривала и выплевывала всех, кому не хватало характера и сил для борьбы. Приходилось тяжело трудиться или хитрить и выкручиваться, если ты не хотел, чтобы город выплюнул и тебя. Влад применял оба способа: и трудился, и вертелся. Но это давалось ему тяжело.

Еще с первого курса он заметил сильную разницу между провинциальными общажниками и местными москвичами. Для тепличных, лавандовых мальчиков-москвичей, которые универскую жизнь проводили дома с родителями, после школы ничего не изменилось, они не стали самостоятельными, большинство даже не научились готовить себе еду. Общажники же, как дворовые псы, голодные, сильные, энергичные, всегда в поиске заработка и в борьбе за место под солнцем.

Влад недолюбливал местных так же сильно, как и они его. За «понаехали» он даже как-то раз дал в нос одногруппнику. Потом оба писали объяснительные в деканате. А вот товарищей по общаге он уважал, считал их спартанцами и был уверен, что они сильнее и лучше, ведь кто больше добьется успеха в жизни – домашние мальчики, которым мама наливала борщ после универа, а потом они делали уроки и играли за компьютером, или молодые мужчины, что, отсидев пары по вышмату, шли на работу, а потом возвращались к полуночи, заваривали доширак и ложились спать с мыслями «Где бы найти денег на цветы той девчонке, как бы найти работу и снять нормальную квартиру, а то соседи шумят, за стеной вообще пьянка и музыка орет, а мне завтра вставать в семь и на пары…»

Вот и Влад так вставал в семь утра, готовил бледный завтрак из каши быстрого приготовления и глазуньи, хотя какая там глазунья, просто подгоревшая яичница, но вкуснее ведь звучит – глазунья. А потом он шел до метро, спускался в его чрево, кишащее человеческой массой, и уперевшись в телефон, дабы оградить себя от тысяч хмурых сонных лиц в черных пуховиках, ехал до университета.

«Все проходит, и это пройдет», – соломонова истина, которую Влад смог усвоить и часто себе повторял. Даже думал набить на всю руку тату с этой фразой. Если бы только были деньги на тату…

Однажды он не встанет в семь утра в универ, чтобы учиться ненужной ему профессии, не поедет на работу, которая не приносит ни достойных денег, ни удовольствия. В конце концов, он не спустится в метро. Он просто начнет жить по-другому – так, как сам хочет. Но сейчас он не понимает, как это возможно. Кажется, что все слишком сложно, денег нет, работа отстой, цены на квартиры такие, словно их выставляли путем удара по цифрам клавиатуры, при всем желании если не пить и не есть, Владу потребуется 40 лет, чтобы накопить на однушку на окраине. Друзей осталось мало, он почти ни с кем не общался, девушки нет, хотя она вроде бы есть…