Читать онлайн Мари Соль - Счастливы вместе

За окном назревает глубокая осень. Слезливый ноябрь. А внутри моего кабинета тепло и уютно. И круглый год зелено! Притащила из дома цветы, а они разрослись, забросали плетьми весь стеллаж. Словно в джунглях сижу, а не в гинекологии! Я – врач-гинеколог со стажем. Вообще, акушер-гинеколог. Но меня зовут акушерствовать только в серьёзных случаях, когда плод не рождается сам. Благо, таких случаев на моём веку было не так уж и много. Ведь не одна я здесь – доктор. В нашей клинике несколько очень ответственных докторов, в том числе и мужского пола. Один из которых – мой брат.

Эту клинику, ещё много лет назад, когда нас с брательником не было в планах, основал наш дедуля. Отец перенял от него управление, когда окончил медицинский ВУЗ. А теперь «ЦПСиР им.Бузыкина» возглавляет Бузыкин младший. Для меня он – Володька! Для других – Владимир Валентинович. Ему всего тридцать семь. И он младше меня на три года. Но иногда мне всерьёз кажется, что это он – старший брат, а я – младшая.

Свою работу я очень люблю. Уже сбилась со счёта, сколько рожениц видела, скольких лечила, скольким внушала, что роды – это не больно. Ага, как бы ни так! Сама я рожала уже дважды. Старшему, Севке, этой осенью было семнадцать. А Сонечке, младшенькой в марте будет четырнадцать. Обоих рожала в стенах нашей клиники. Севку – сама, а вот Соня у нас «выходить» не хотела. Пришлось стимулировать. Помню, боялась! Рыдала. Тогда ещё папа был здесь. Он собрал всех врачей отделения возле меня. Пригрозил всех уволить, если что-то пойдёт не так. А я так хотела, чтоб Ромик пришёл…

Помню, как он убеждал, что «партнёрские роды» – это за гранью его понимания. Что он будет рядом… ментально. Что будет сидеть за дверьми. А потом оказалось, он был на работе. Так случилось! Он просто не знал, что меня увезли. Точнее, что меня увели, прямо из кабинета, в рабочее время. Из молодого врача, коим была на тот момент, я превратилась в пациентку. Так что, в стенах этой клиники вся моя жизнь.

Слышу стук. Отвечаю:

– Войдите! – поправляю халат.

В дверях появляется девушка. Темноволосая, юная. Несмотря на погоду, одета довольно легко. Короткое платье, колготки ДЕН двадцать. Про себя усмехаюсь: «Придатки застудишь, дурында! А тебе ведь ещё рожать».

– Здравствуйте, – кивает.

Я отвечаю:

– Садитесь.

Она занимает небольшой стульчик возле стола. Я сожалею, что нет медсестры. Сегодня одна, без поддержки! И целая стопочка карт с именами, по левую руку. Беру её паспорт. Намётанным глазом уже замечаю: на ней нет кольца. Навряд ли первичный визит. Скорее всего, уже не девственница! Заметно по косвенным признакам. К примеру, походка, округлость фигуры и взгляд.

«О, да ты далеко не девственница, милая», – я изучаю анализы.

– Впервые у нас? – уточняю, желая начать разговор.

Пациентка смущается. Немудрено! Девять с половиной недель. А колечка-то нет! Вероятность, что папа ребёночка в курсе тает с каждой секундой. Стоит взглянуть на то, как она теребит край вязаной юбочки, и сразу становится ясно – одна.

– Да, – отзывается коротко, – Мне вашу клинику порекомендовали. И вас персонально.

– Да что вы? – киваю, – Приятно услышать! Могу вас заверить, что выбор вы сделали правильный. Ведь вы же решили рожать?

Она смотрит, но быстро отводит глаза:

– Я ещё не решила.

«Ну, вот», – я гашу раздражение, – «Снова здорово!». Очередная «безмуженка», как называет таких моя подруга Алёнка. Она принимает в конце коридора. Вот у кого не забалуешь! Прямолинейна, как рельса. Правду-матку рубит с плеча. Я не умею так. Я – деликатная.

– Первый аборт, – я вздыхаю, – Ведь вы нерожавшая?

– Нет, – подтверждает она.

«А глаза-то какие красивые», – непреднамеренно залюбовавшись, я вызываю волну покраснения юных, нетронутых возрастом, щёк.

– Ещё чуть-чуть, и малыш начнёт проявлять себя, двигаться. К настоящему моменту у него уже сформированы пальчики рук и ног, – говорю.

Вижу, ресницы дрожат. Она вот-вот заплачет. Нужно дожать! Убедить. Ведь задача моя – спасти жизнь, пускай даже ещё не рождённого чада.

– Родители есть? – уточняю я.

– Мама, – сглотнув, отвечает она.

Я смотрю на её медицинскую карту. Кривицына Зоя, всего двадцать три года от роду. А на вид и не скажешь! Лет двадцать, не больше.

– Ну, вот! Она знает? – мой голос не докторский, нет. Доверительный, мягкий.

Я как гипнотик, пытаюсь её заболтать. Увести от губительной мысли. Ведь я не могу запретить! Вот решит она сделать аборт, я обязана дать ей подумать, а после – направить к другому врачу.

В нашей клинике, как это ни странно звучит, жизнь не только дают, но и отнимают. Ненавижу аборты! Сама бы я никогда… Ни себе, ни другим! Но – их право.

– Не знает, – кусает девчонка губу. Та становится алой.

На ней нет косметики, только природная яркость. Брови тёмные, глаза цвета жжёного миндаля.

«Красивый ребёнок получится», – думаю. И тут же пытаюсь представить, каким мог быть папа. Такая кому попало не даст! Хотя… Могли изнасиловать. Отморозков хватает! В подобных случаях даже я не спешу отговаривать делать аборт.

– Ну, а контакт был по обоюдному согласию? – на правах «дамы с опытом», тороплюсь уточнить.

– Что? – поднимает глаза.

– Не насилие? – формулирую я.

Она удивляется:

– Нет! Что вы? Мы любим друг друга.

– Ну, тем более! – я выдыхаю, – Так что надо рожать.

– Всё не так просто, – мотает она головой, отчего шоколадные пряди спадают на лоб. Она убирает их за уши.

– А просто никогда не бывает, – я пишу в её карточке дату, анамнез, диагноз. Беременна. Что тут сказать…

– Он женат, – усмехается Зоя. И этот короткий, но горестный смех, вынуждает меня прекратить выводить закорючки на плотной бумаге.

Я смотрю на неё, но уже другим взглядом. Кто бы мог думать? Такой ангелочек на вид. Неприступная, скромная, юная! Вот такие и пудрят мозги нашим глупым мужьям. И в груди нарастает болезненный спазм. Я его прогоняю, сглотнув.

– Ну, ребёнок не виноват, – я беру себя в руки, продолжаю писать, – Он в любом случае заслуживает право на жизнь. Я выпишу вам направление на анализы. Необходимо сделать биохимию крови, коагулограмму, ЭКГ обязательно, сдать мазок…

– Он говорил мне, что вы – левша, – обрывает мой перечень голос. Вроде бы даже и нет в нём той девочки, что каких-нибудь пару мгновений назад не хотела рожать…

Мне приходится взять себя в руки, взглянуть на неё. Ожидая увидеть другую, я даже слегка удивляюсь, что на стульчике та же Кривицына Зоя. Вот только глаза смотрят как-то иначе! Уверенно, что ли? Надменно.

– Да, я левша, – я смотрю на свою левую руку, которой обычно пишу.

В детстве родители даже пытались заставить меня писать правой. Но я всё равно не привыкла! Могу иногда, в порядке исключения.

– А ещё он сказал, что вы – добрая, – хмыкает Зоя.

Опять опускает глаза. Из своей трикотажной юбчонки она умудрилась достать одну длинную нитку. И теперь теребит её, то скатывая в комочек, то вновь расправляя.

«Вот же, гадёныш», – про себя сокрушаюсь. Володька, брательник! Опять подослал ко мне кого-то из своих малолетних любовниц? От него постоянно приходят. Причём, сначала приходят они. А затем уже сам Володька звонит и канючит мне в трубку:

– Ритуль, ну войди в положение!

Он у нас, хоть и весит под сто килограмм, ещё тот ловелас! Не женат. Но кольцо надевает по случаю. Если ему пациентка не нравится, может специально надеть. Если нравится, снимет, отправит за ширму, потрёт друг о друга ладошки, и…

– Я жду ребёнка, – опять оживляется Зоя.

– Я это уже поняла, – тороплюсь я сказать.

Вот влетит ему, честное слово! Знает, что я не смогу убедить их не делать аборт. Но отправляет ко мне, как к последней инстанции. Сколько таких «самородков» Бузыкиных ходит по миру? Представить боюсь. И врач ведь! А в нужный момент верхний мозг отключается, нижний берёт управление телом под сто килограмм. А потом… вот такое.

Она произвольно роняет:

– От вашего мужа.

И фраза стирает с лица моего все эмоции, кроме одной. Удивление. Верно, ослышалась?

– Что? – говорю я излишне спокойно.

Но Зоя молчит. Помогает понять – не ослышалась. Смотрит туда, где на палец намотана ниточка.

– Значит, я не ослышалась? – ощущаю я собственный голос. Как вибрации в теле. Как будто не я говорю.

– Нет, – подтверждает она, – Не ослышались. Я от Ромы беременна.

Рома. Роман. Мой роман. Мой супруг. Рома Окунев. Это о нём идёт речь? Или она кабинет перепутала?

– Вы так уверены в этом? – в моём тоне сквозит очевидный намёк: «Ты уверена в том, чей ребёнок? Да мало ли чей? Да мало ли, с кем ты спала, малолетняя дрянь! Прошмандовка. Кривицына Зоя».

Зоя кивает:

– Я абсолютно уверена, – как будто услышав мой гневный посыл, добавляет, – Я больше ни с кем не спала.

«Не спала, значит», – мысли бурлят, кровь кипит. Ощущаю, как пот липким слоем покрывает меня под одеждой. Охота окно открыть, несмотря на холодный ноябрь. Раздеться. Голова идёт кругом. Колени безвольно слабеют. Кажется, встань я сейчас – упаду…

– Чудесно! Вы спали с человеком, зная, что он женат, – я смотрю на её разноцветные ногти. Красный, синий, зелёный. Выглядит так, точно она не могла решить – какой цвет предпочесть…

Зоя сжимает край юбочки:

– Бывают обстоятельства непреодолимой силы. Когда нет выхода, кроме как…

– Кроме как, сделать аборт, – говорю я со вздохом.

– Аборт? – поднимает глаза на меня. В них читается лёгкий испуг, – А разве доктор не должен меня убеждать сохранить жизнь ребёнку?

«На больную мозоль давит, дрянь», – про себя раздражаюсь, – «Скажи мне ещё про пресловутую клятву Гиппократа».

Я сжимаю нагретую пальцами ручку. Перевожу на мерзавку тяжёлый, исполненный ярости, взгляд:

– Бывают обстоятельства непреодолимой силы, – повторяю её же слова.

Усмехается. Этот смешок, он едва ощутим. Но отчётливо бьёт по живому. Окунев, падла! Вот был бы ты здесь… Ну, я бы тебе и устроила.

– Я подумала, – решительно вскинувшись, произносит она, – Я буду рожать.

– Что ж, – отвечаю я, – Ваше право. Вот только, боюсь, что ребёнку придётся расти без отца.

«Я ли это говорю?», – потрясённо, я слушаю собственный голос. Спокойный, как будто скала! А внутри всё бушует. Да так, что рука с ручкой мелко дрожит. Да была б моя воля, я бы её заколола. Прям тут! Этой ручкой…

– У моего ребёнка будет отец, – отвечает она, – Самый лучший.

– Хорошая мысль! – усмехаюсь приветливо, – С этим вам лучше поторопиться. Мужчины такие наивные. Влюбится, будет чужого растить, сам не зная об этом.

По личику Зои скользит незаметная тень. Я решаю добить:

– Если вы рассчитываете на алименты, пожалуйста. Через тест ДНК. Вот только, признает ли Рома отцовство? Поверьте, милочка, у него и до вас, было много подобных нахлебниц! Все норовят влезть в карман.

– Он обещал развестись, – практически шепчет она. И бледнеет. Вот-вот потеряет сознание…

– Эй, ты чего? – я тянусь к ней, трясу за рукав, – Ты не вздумай мне тут, поняла?

Зоя дышит натужно, откинувшись на спинку. И губы бледнеют, и руки дрожат. Я, быстро вынув из ящичка ватку, макаю её в нашатырь.

– Вот, держи! – тычу в нос.

Зоя кривится, кашляет.

– Всё? Оклемалась?

В глазах её слёзы. То ли с нашатырём переборщила, то ли с нажимом…

– Простите меня, Маргарита, – роняет на всхлипе.

«Только этого мне не хватало», – рычу про себя. Позвонить ему прямо сейчас? И дать трубочку ей. Только вдруг… потеряет сознание?

– Послушайте, Зоя, – смотрю на часы, – У меня перерыв через пятнадцать минут. Здесь за углом неплохое кафе, «Базилик» называется. Вам не мешало бы перекусить! И обсудим наше… недоразумение. Вы мне расскажите, как было дело. Вместе примем решение, да?