— Это твоя комната, — Дан тянет ручку на себя, и дверь поддается со щелчком. За ней я вижу комнату в светло-бежевых тонах. Большую и просторную.
— Спасибо, — смущенно произношу я, мне все равно неуютно, особенно когда они смотрят на меня так.
— Ты устала, тебе лучше отдохнуть. Если что-то будет нужно, прислуга в твоем распоряжении, — серьезно произносит Игнат, помогая занести мои немногочисленные вещи.
Опять благодарю. А он бросает на меня тот же взгляд, что и на площадке. Жадный, пугающий, но притягивающий одновременно. Я словно мотылек, летящий на огонь.
— Спасибо, да, вы правы, я устала после перелета, — отвожу взгляд и чувствую, что краснею до кончиков пальцев.
— Отдыхай, Бэмби… … — слышу тихое от Дана, а потом они оба скрываются из поля моего зрения.
Бэмби? Он сказал — Бэмби? Не может этого быть. Наверное, послышалось, да, так и есть…
Предпочитаю не думать и не анализировать то, что произошло. Мне нужно, наоборот, радоваться, все складывается хорошо. Мне выдалось время, чтобы выдохнуть и подумать о том, что делать дальше.
Остаток вечера практически не выхожу из комнаты. Просто нет надобности. Хотя я вру сама себе, я просто боюсь встретиться с одним из братьев. Поэтому придумываю любую отговорку, чтобы не выходить.
Мне звонит мама. Разговаривать не хочется, потому что я знаю, что это будет не самый приятный разговор. Поэтому я делаю вид, что не слышу.
Все же день выдался тяжелым, потому что, как только моя голова касается подушки, я сразу же проваливаюсь в сон.
Сначала я летаю где-то в облаках. Мне приятно и тепло. Но в один момент все меняется. Я оказываюсь в темной комнате. Тут практически ничего нет, только я. Свет лампы льется надо мной, очерчивая мой силуэт. Я только в белье, в котором была на фотосессии, не могу пошевелиться, словно невидимые нити держат меня. Паника внутри увеличивается, но вдруг я ощущаю тяжелое дыхание.
И их взгляды.
По коже поползли колючие мурашки, а дыхание сбилось. Губы пересохли, и я провожу по ним кончиком языка.
— Бэмби, — хрипло произносит один из мужчин. — Ты теперь наша.
Я хочу посмотреть на них, но вижу только носки их дорогих ботинок.
Мне страшно, но я пытаюсь не показывать этого.
Я боюсь, да, и вместе с тем с дрожью предвкушаю, что будет дальше. Но они молчат, а дрожь по телу усиливается, и я ничего не могу с этим поделать. С моих уст срывается всхлип беспомощности и отчаяния.
— Мы хотим посмотреть, что теперь нам принадлежит, Бэмби, — в голосе одного из братьев я слышу усмешку. — Раздвинь ножки.
Воздух застрял в горле, и мне пришлось несколько раз судорожно сглотнуть. Тело охватила мелкая дрожь, лицо опалило огнём от острого приступа стыда. Никто никогда не просил меня об этом. А их двое, и сейчас они жду того, чтобы я открылась перед ними.
— Не испытывай наше терпение, Бэмби, — хриплый шепот, а потом носки дорогих ботинок приближаются ко мне, громкими шагами, которые стучат одновременно с ритмом моего сердца. — Или будешь наказана…
Быть наказанной ими… Не знаю, смогу ли я перенести это унижение и принять то, что… мне, скорее всего, понравится, и я буду кричать от наслаждения.
Чьи-то сильные руки коснулись низа живота. Обожгли, словно огонь. Немного надавив на живот, рука потянулись вниз, туда, где все было горячо и влажно.
— Ах, — я не выдерживаю и издаю стон, по позвоночнику проходит табун мурашек, вынуждая прогнуться. Моя грудь бесстыдно выпячивается, острые соски хорошо просматриваются под тонкой тканью, почти ничего не скрывающей.
