Они придут и удивятся - страница 7

Помочь бедной беспомощной вдове, к тому же интеллектуалке и приятной собеседнице – это не труд, а удовольствие, полагала Маривана, поэтому не сомневаясь рассказывала соседям о ежедневных проблемах и благодарно, но с достоинством принимала помощь. Так и продолжалось вплоть до самого их подлого бегства, которое в глазах Мариваны имело еще и отягчающее обстоятельство: приличная образованная еврейская семья предала родную страну ради Германии, родины нацизма, развязавшей две самые кровопролитные войны прошлого века. Немцы, запятнавшие себя во всех отношениях, теперь каялись в грехах и заглаживали вину перед пострадавшими народами, но принимать их помощь казалось Мариване позорным и унизительным. Поэтому уехавших по программе помощи евреям соседей она осуждала и не уставала повторять, что она лично никогда не опустилась бы до того, чтобы принимать подачки.

Впрочем, в какой-то степени изменников можно было понять: вся их жизнь на родине была омрачена проблемой, решить которую представлялось возможным лишь в Европе. А дело было в несчастливом наборе хромосом, которые почему-то соединились не так, как надо, что сказалось на потомстве во всем остальном благополучной семейной пары, а именно на единственной дочке-дебилке. Пока девочка была маленькой, странности ее поведения можно было объяснить юным возрастом, задержкой психического развития и особенностями ранимой нервной системы. Но когда Маша выросла и превратилась во взрослую дородную и абсолютно неуправляемую девицу, ее неполноценность стала бросаться в глаза. И хотя все время девушка проводила в доме или в саду под бдительным оком матери, пресекавшей все контакты дочери с окружающим миром, сплетни о «психованной» разносились по поселку и с удовольствием передавались от соседа к соседу. Когда же изобретательная Маша, хитроумно выбравшись из дому, совершила забег в голом виде по сельским улицам, пугая местных парней необъятными телесами, родители (после поимки несчастной) твердо решили: так дальше продолжаться не может. Сдать Машу в приют для душевнобольных показалось им в тот момент хоть и жестоким, но единственно верным решением. Все же для успокоения совести мать решила обратиться за советом к батюшке, за неимением раввина. Батюшка решение одобрил и мать благословил, но посоветовал провернуть сию богоугодную операцию не на родине, а на западе – у них условия хорошие, уход отменный, больных не бьют и не издеваются над ними, а даже развлекают и приобщают к культурной жизни.

Священник, вне сомнения, был прав, и семья начала по-тихому готовиться к переезду в Германию, ныне столь же гостеприимную для евреев, сколь нетерпимую к ним семьдесят лет назад. Сложилось все как нельзя удачно – не устающие каяться немцы предоставили семье небольшую квартирку на окраине крупного города, оплатили учебу супругов на курсах немецкого языка и даже предоставили работу почти по специальности – ей в музыкальной школе для детей-инвалидов, ему – в цехе машиностроительного завода. А что, там физика очень даже нужна. Машу, само собой, устроили в приют, где больные жили в просторных палатах, хорошо питались, а по воскресеньям их возили в цирк или на прогулку в городской парк.

Но Маривану благополучие уехавших волновало мало. Она была полна переживаний и недобрых предчувствий – кто поселится теперь по соседству? Не дай бог, шумная молодежь или того хуже – алкаши. Впрочем, алкашам соседский особняк был не по карману, но все равно было боязно. Когда же Маривана в окно увидела нового хозяина дома – солидного взрослого мужчину с импозантной сединой и на «Лендровере», сердце ее возрадовалось. Такой не будет напиваться и блевать под окнами, как барачное население слева. И матерные частушки дурным голосом орать тоже, вероятнее всего, не станет. Должно быть, он крупный бизнесмен или даже большой чиновник – мечтала Маривана. Автомобиль у него огромный, поступь тяжеловесная, значительная – стало быть, человек достиг в жизни определенных высот. Может и ей, всеми брошенной старухе, какую-нибудь помощь окажет по-соседски. Например, в поликлинику ее свозит в Пушкино – анализы сдать, провериться, а то племянник, чурбан черствый, второй месяц только обещает. А на «Лендровере» Маривана с удовольствием бы прокатилась, чтобы все кругом обалдели. Вот помнится, со вторым мужем, партийным функционером, да на казенной «Волге»… Подружки от зависти лопались. Да что подружки – прохожие на улице оборачивались, когда она, да с мужниным шофером, да в новом ярко-розовом костюме-джерси, из-за границы привезенном… Да, были времена, только вспоминать о них и осталось.