Ад смог причинить нам ужасные боли и муки, но он не смог лишить нас человечности, пока не смог…
– Что нас ждет за этой дверь? – спрашивали все друг друга.
– Ничего хорошего, – пробормотал я, даже не поняв, услышал ли меня кто, или нет.
Кругом были одни мои копии, не изувеченные, как я, но также страдающие и стонущие от боли. Площадка перед дверью была практически заполнена толпой, нас было около сотни, плюс снизу еще пребывали люди. Дверь нужно было открывать, всех было не дождаться. Кто-то подошел к стене и нажал на кнопку, находившуюся на ней. Дверь заскрипела и начала подниматься вверх. Полностью открывшись, за ней появился постепенно рассеивающийся туман, наружу хлынул теплый, и даже слегка обжигающий пар.
– Нужно входить! – закричал кто-то из толпы.
Все ринулись за ним в следующее пространство Ада. Зайдя внутрь, мы оказались в метро, точнее на перроне метрополитена. Вдруг все начали издавать стоны, я тоже почувствовал сильную боль во всем теле. Оглядевшись, я увидел, что все мои копии начали принимать свой естественный облик. Все становились собой, изувеченными и изуродованными душами. Кто-то падал от боли, корчась в агонии на бетонном полу.
На стене висело огромное зеркало, подойдя к нему, я увидел свое отражение и ужаснулся. На моих коленях не было кожи, ноги были в крови, из груди торчали осколки ребер, пальцы на левой руке, да и вся ладонь, были стерты до костей. Из моей шеи сочилась кровь, и торчали сухожилия. Половины лица не было, просматривался череп, и этот запах, отвратный и тошнотворный, сладковатый на вкус гнилостный запах…
Возле колонн по всему перрону лежали живые скелеты, корчащиеся от боли, они не могли больше идти, и умереть они тоже не могли. Они были обречены на вечные муки. Теперь боль была по-настоящему сильной, раздирающей изнутри. Вопли и стоны других только все усугубляли. Гниющий народ постепенно заполнял перрон. Я понимал, что скоро должен прийти поезд, это было очевидно, но куда он направится? Думать об этом было страшно. Я видел, как множество людей просто уползало в открытую дверь назад, эти муки были действительно страшнее тех, что были на «гвоздичном пути» и на «полосе препятствий» с детьми.
Не знаю, сколько прошло времени, когда послышался этот громкий скрежет и свистящий звук. Приближался поезд. Адский поезд. Ни я, никто другой не знали чего ожидать. Все стояли и смотрели в сторону рельс, подальше отойдя вглубь перрона.
– Что еще нас здесь ждет? – провопила женщина, стоявшая рядом со мной.
– Наверное, что-то «интересное», – съязвил я ей и засмеялся.
Я был зол, уставшим от боли. Мой смех был, конечно, истерическим, все эти полуразвалившиеся люди смотрели на меня.
– Не унывайте! – крикнул я, – Вагончик тронется, перрон останется!
После моей фразы сразу же появился поезд, тормозящий перед нами со свистом. Когда он остановился, и двери раскрылись, заходить в него никто не спешил. Снаружи поезд был ржавым, в черной гари, от его стен отходил пар. Пахло ужасно…
– Он что, из самого пекла приехал? – тихо произнес мужчина в толпе.
– Нам туда и надо! – выкрикнул другой полуразложившийся «живой труп», и засмеялся во весь голос.
Все начали перешептываться, переговариваться между собой, пока не зазвучал женский, громкий голос из вагонов. Голос, который обычно просит людей уступать места, не забывать свои вещи, объявляет следующую станцию и т. д. На этот раз речь была совсем иной.
