Оникромос - страница 28

Друсс ощущал слабость, головную боль и тошноту. Но знал, что ему необходимо собрать силы, чтобы встать, начать двигаться и как можно скорее снять с себя мокрую одежду. Он поднялся со стоном и раздвинул в стороны листья абадо. В глаза ударил яркий свет полуденного солнца. Его лучи хлынули сквозь просвет и потекли по мохнатым пузырям – наростам грибниц, опутавших вертикальные стены сооружения, похожего на гигантский колодец, на дне которого рос заброшенный сад. Трудно спутать это зрелище с другими. Друсс покачнулся, но сумел устоять на ногах. Он осторожно приблизился к стене. И речи быть не могло, чтобы пытаться взобраться по мицелию. Друсс не собирался даже пробовать. Он мечтал только найти клочок сухого грунта, на котором можно было бы раздеться, высушить одежду и согреться в лучах солнца, пока то не скрылось за кромкой этого заброшенного трубодома.

К счастью, в нескольких шагах от него, у самой стены, лежал поваленный ствол карликового экмара. Друсс с трудом стянул с себя блузу и брюки, выжал их и перекинул через ствол. Затем снял ботинки и поставил на шершавую кору экмара. Голый уселся рядом, как птица на ветке, подставив спину солнцу. Озноб медленно отступал, но чем дольше Друсс смотрел на свою грязную одежду, тем сильнее его охватывала злость. Действительно, он должен был разозлиться из-за похищения, изоляции и украденного времени, которого у него оставалось не так уж много, но, к собственному удивлению, более всего его раздражала испорченная одежда. Друсс не мог с собой ничего поделать, хотя понимал, что это глупость, а обитая в городе, где преобладают существа, в принципе не пользующиеся одеждой, нельзя рассчитывать на понимание. С детства ему приходилось терпеть насмешки и издевательства заминской и перусской детворы. Хорошо, что у него был брат. Благодаря Басалу Друсс всё это выдержал и дожил до того времени, когда стал настолько зрелым и выносливым, что подобные оскорбления перестали его задевать.

Бедный Басал… Друсс скорчился на стволе и почувствовал себя как никогда одиноким. Он вспомнил образ брата, матери и отца, а потом начал представлять себе, что бы было, если бы они жили среди людей, среди одетых существ. Как бы сложилась их жизнь? Были бы они счастливее? И были бы до сих пор вместе?

Друссу вспомнились странные рассказы о Маленьких Человечках Короля Орфы, которые, кажется, очень похожи на людей и тоже носят одежду. Только они намного меньше. Друсс задумался, не может ли быть так, чтобы люди придумали Маленьких Человечков, чтобы не чувствовать себя единственной расой на Усиме, которая по непонятным причинам носит одежду. Погруженный в свои мысли, он кинул взгляд в сторону и заметил, что его брюки немного сползли со ствола карликового экмара. Он протянул руку, чтобы поправить их, как вдруг краем глаза заметил какое-то движение. Он мгновенно повернул голову и у противоположной стены трубодома увидел голого, скорчившегося человека. Друсс встал. Тот тоже поднялся. Друсс махнул ему рукой. Тот повторил его жест, и Друсс понял, что смотрит на свое отражение, возникшее на зеркальной поверхности круглых листьев призрачной лианы, вьющейся по стене подобно струйке сизого тумана. Именно в такое состояние переходят растения, когда их окутывает влажное дыхание существа, выпускаемого перусами во время Фестиваля Роста.

Друсс пригляделся к себе. У него были короткие тощие ноги, узкие плечи, худые руки и вздутый, торчащий живот, под которым скрывался маленький скрюченный член. Осунувшееся лицо покрывала седая растительность – усы и борода, которые он лишь изредка подстригал ножницами. Сквозь редкие рыжие волосы просвечивала веснушчатая лысина. Его брат очень на него походил, хотя ростом был чуть выше. Но теперь, когда не стало Басала, Друсс стал человеческой особью, единственным представителем своего вида в этом городе. В отрыве от других людей он не уродлив, не красив, не высок, не низок, не умен, не глуп. Он – неудобная диковина, которую следует удалить из Линвеногра или бросить в месте, подобном этому, где он в одиночестве умрет с голоду.