А значит, пора с ней познакомиться.
— Мы на месте, — говорит таксист, и я нажимаю на «отбой», прекращая подслушивать.
Кто не спрятался, я не виноват.
7. Глава 7: Лера
С замиранием сердца шагаю по пустому холлу его офиса. Теперь остается только ждать, когда Соловьев приедет. Спрашивается, чего нервничать? Чужой человек ведь, чтобы я там ни придумала, а делов-то на пять минут. Зайти и выйти.
Хм. Дурацкий каламбур.
— Ну, вот и он, — говорит седовласый вахтер.
Разворачиваюсь и смотрю, как Соловьев выбирается из такси, а потом взбегает по серым каменным ступеням.
Сегодня он выглядит иначе. Утро субботы, как-никак. С него станется, что и дома не ночевал. Волосы взъерошены, вид хмурый, немного помятый. На нем темные джинсы и такая же темная водолазка под кожаной курткой. Костюма или галстука нет, все-таки выходной.
С каждый секундой, что я смотрю на него, бабочки в моем животе становятся все уверенней. Они порхают в пустом желудке, отчего я только нереальной силой воли не растекаюсь в довольную лужицу прямо там, в холле, под его взглядом.
Как можно быть таким реальным и таким недоступным?
На меня Соловьев смотрит сверху вниз, в нем все-таки под метр девяносто, а во мне только метр семьдесят. На вид ему тридцать с небольшим, тогда как мне двадцать четыре.
Не говоря ни слова, он кивает мне, пока Леонид Львович тараторит без остановки, пересказывая то, что Соловьев и так узнал во время телефонного разговора.
Соловьев благодарит вахтера и идет к лифтам. Я плетусь следом.
Леонид Львович остается дежурить у входа, и тишина вокруг нас сгущается. Легкая офисная музыка не льется из динамиков. Даже супер бесшумный лифт этим утром гремит неестественно громко, а с ним и мое сердце.
Бух. Бух. Бух.
Настолько громко, что, кажется, если я встану ближе к Соловьеву, он обязательно услышит, как оно заходится.
Я никогда не волновалась настолько даже от того, что десятки мужчин смотрят онлайн, что я вытворяю перед камерой. А этот мужчина просто позволяет зайти мне в лифт первой, и у меня уже сбивается дыхание.
Он входит следом и, кажется, заполняет собой весь лифт.
Еще один дурацкий каламбур.
Я вжимаюсь в противоположную стенку, чтобы не коснуться его даже ненароком, иначе не выдержу. Не захочу отпускать. Сожму пальцы на его бицепсах, проведу пальцем по груди, чтобы понять действительно ли она такая же твердая на ощупь, какой кажется?
Он стоит спиной, не оборачивается, ни о чем не спрашивает. С таким же успехом он мог ехать в лифте один. Я для него пустое место. Мало того, что вчера достала, так и сегодня решила добить.
От нечего делать разглядываю его задницу, и понимаю, что это огромная ошибка. Просто еще одна в череде многих других. В его задницу так и хочется вонзиться ногтями, пока он будет погружаться все глубже между моих разведенных ног.
Вдруг он оборачивается и смотрит на меня, вскинув одну бровь. Понимаю, что лифт уже остановился. И Соловьев ждет, чтобы я вышла первой.
Проскальзываю мимо него, поражаясь тому, какой махиной он кажется рядом со мной. И как же сильно возбуждает эта беззащитность, и то, каким сильным он выглядит рядом.
Иду к его офису первой, по-прежнему молча. Ну ладно, хоть за умную сойду. Только молчанием и удается скрыть весь тот разброд и шатание, которые творятся в моем мозгу.
Схватить паспорт и убежать. Не представлять ничего. На столах и стульях — и стоя, и сидя, и раком. От одной только задницы впечатлений на полгода вперед. А надеялась ведь, что удастся забыть раньше.
