Оно мне было надо. Вертикальные мемуары - страница 38

Благовоспитанный Степанов в ужасе смотрел,

что вытворяют его пьяные в драбадан сограждане,

ползающие на карачках посреди поляны,

блюющие, стонущие, похожие на зомби,

он думал, что ему всё это только снится – увы.

Его знакомая, с виду вполне приличная девица,

вдруг подползла к нему, нехорошо улыбаясь,

зачем-то начала целоваться, полезла ему в штаны,

он не знал, что с ней делать, она заплакала…

Кое-как немногим трезвым удалось собрать

всю эту компанию алчных адептов промискуитета

в заранее приготовленные для этого автобусы,

однако в дороге налетел ураган, засверкали молнии,

половина влюблённых пар осталась в Святогорье,

другая половина помчалась в лагерь волгоградцев,

все койки в вагончике Степанова оказались заняты,

он вздохнул, запасся чем мог и ушёл жить в кран,

оставленный строителями неподалёку от их вагончика.

Едва он влез в кабину, как ударил страшный ливень,

который шёл целых пять суток без перерыва…

Иногда Степанов слезал с крана на грешную землю,

бродил по домикам, искал, чем бы поживиться,

денег не было, строители пережидали тайфун дома,

волгоградские казановы тоже вскоре оголодали,

одной любовью сыт не будешь – взломали кухню,

урча, сожрали чёрствый хлеб с маргарином,

сварили ведро слипшихся серых макарон —

на этом продукты закончились, а вот ливень нет.

Но всё на свете когда-нибудь проходит…

Тайфун испарился, лето спешило на выход,

в один прекрасный день Степанов с бригадиром

поехали в строительное управление за расчётом,

долго ругались и спорили с матёрым прорабом,

потом наконец-то получили расчёт деньгами,

весело пили у прораба дома весь вечер мировую,

утром проснулись – а денег-то нигде и нет.

Бригадир Ширвани, чеченский борец-классик,

объявил прорабу кирдык и начал искать нож поострее,

обыскали весь дом – никакого результата.

Заявлять в местную милицию никакого смысла не было,

Ширвани Битимиров, Хабаровск, 1983 г. Фото из архива автора

Ширвани отправил Степанова с попуткой в лагерь,

сунул тому в кабину под ноги пустую молочную флягу —

когда-то брали молоко и обещали вернуть колхозу тару,

Степанов просидел на ней весь давешний пьяный вечер,

поскольку мебели в апартаментах прораба было мало.

Попутка высадила его почти у самого Святогорья.

Степанов, обросший за лето густой рыжей бородой,

одетый в вылинявшие рабочие штаны, разбитые кеды

и выгоревшую на солнце от пота клетчатую рубашку,

был очень похож в то время на молодого Олега Куваева,

«Территорию» которого прочитал через пару лет.

Он присел на флягу – идти в лагерь не хотелось.

Столько каторжного труда было потрачено впустую,

сколько планов и надежд отныне пошло прахом —

за лето он заработал четыреста шестьдесят рублей,

их хватило бы на четыре пары джинсов «Супер Райфл»!

Степанов докурил, встал, закинул флягу на плечо —

и тут внутри неё что-то явственно прошуршало.

Опустил флягу на землю – и снова что-то услышал.

Он открыл защёлку на крышке и заглянул внутрь —

так и есть, в обычной авоське лежали рублёвые пачки.

Это была их зарплата, целая и невредимая.

А вот каким образом деньги оказались внутри фляги,

так и осталось навсегда страшной тайной…

Не так давно Степанов,

гордившийся своей отменной памятью,

обнаружил в ней первый серьёзный провал.

Речь шла о самосвале с бетоном.

Летом восемьдесят четвёртого года

Степанову довелось работать в стройотряде

на строительстве двухквартирных домов

в таёжном посёлке Святогорье.