в её магазине было пусто и холодно,
да и работал он всего два дня в неделю,
когда из афонинской пекарни привозили хлеб —
ах, как они любили в детстве встречать повозку,
на которой привозили горячий чёрный хлеб
гнедой мерин и бельмастый дед Евдоким!
Теперь магазин можно было скупить целиком
за невеликие степановские командировочные,
сама тётя Маруся давно чем-то побаливала,
рассматривала Степанова, словно прощаясь —
он долго не мог отделаться от неловкости
после такого странного впитывающего взгляда,
а через пару лет пришёл на кладбище – и всё понял.
Дед Сыродеев остался теперь в доме один,
его высокая фигура маячила иногда на улице,
но Степанов встреч с обидчиком деда не искал,
зато нашёл в сарае целый ящик дедовых жалоб,
адресованных в райкомы и райисполкомы —
за советской пасторалью скрывался Босх.
Дед жаловался на притеснения местной власти,
на неправильный размер земельного участка,
доказывал, что сад у него не так и велик,
просил выделить медицинскому коню сена —
фельдшеру полагался гужевой транспорт,
на котором малолетний Степанов в детстве
объехал все местные хутора и деревни.
Конечно, жалеть после такого Сыродеева
было бы как-то совсем уже странно,
вскоре узнал Степанов, что старик спятил,
начал прятаться от сына с невесткой,
залезая под кровать или забиваясь в чулан,
взахлёб разговаривал с призраками,
о чём-то просил и умолял невидимых чертей,
потом начал убегать из дому —
находили его то в лесу, то у реки,
старик плакал, в чём-то каялся,
но идти домой не хотел ни в какую.
Случилось как-то и Степанову встретить его
на лугу неподалёку от старой школы,
где когда-то учился в пятом классе Степанов —
бывший сельсоветчик выглядел неважно,
но внука друга Лёньки узнал и обрадовался,
полез обниматься, дыша гнилым ртом,
потом поутих и начал вдруг рассказывать такое,
от чего Степанов словно прирос к земле.
Он не знал, что безумие заразительно —
сумасшедшие видят мир совсем иначе,
им открывается невидимая сторона Бытия,
они пытаются рассказать нам об этом,
воображение слушателя вспыхивает…
Со слов Сыродеева выходило так,
что деревня переполнена призраками,
давно умершие люди живут бок о бок с живыми,
захотят – помогают, а обидятся – пакостят.
Встречал сельсоветчик призраков и в городе,
куда сын отвозил его на обследование,
там оказалось их куда больше, и все незнакомые.
Сыродеев сидел у врачей, боясь слово сказать —
опасался, что признают психически больным,
в момент определят в какой-нибудь интернат.
А приехал назад – по дому бродит умершая Маруся,
двойник его появился – моложавый такой,
в сапогах, в галифе, с политическим зачёсом.
Это что ж выходит – умер он, получается?
Степанов осторожно выспрашивал про деда своего,
умершего дурной смертью лет семь тому назад,
но трясущийся от страха Сыродеев его не услышал,
с ужасом провожая взглядом кого-то невидимого,
пересекавшего луг по направлению к реке:
– Видал? Видал? Петька с Васькой прошли.
А они ещё в сороковом году мальцами утонули!
Но это ещё ничего. Самое страшное, сынок,
это когда мёртвые к тебе допытываться приходят.
Станут рядом и всё спрашивают, спрашивают.
И так спрашивают, что слушать их мочи нет!
Помнишь, как братья с Борков один за одним
над свежей могилой матери своей повесились?
Была им причина вешаться, была, стало быть…
Ты зла на меня за деда не держи, сынок.
Поганое время было, теперь вот ходят мёртвые,
всё мне припоминают, забыть не могут…
Степанов осторожно отвёл обмякшего старика
