Внезапно неистовое бешенство охватило молодую особу. Проклятие! Кто-то уже опередил её, хотя она, направляясь в оранжерею, мечтала, что в ночной тишине только она будет наслаждаться ароматом экзотических цветов. Теперь это невозможно. Какой-то любитель экзотики тронул нежную красоту орхидей своим развращенным взглядом.
Её невероятно уязвило то, что в этот наискучнейший вечер не она первая будет любоваться их прелестью. Должно быть, этот дилетант в полной мере вдохнул свежесть орхидей. Чёрная зависть поглотила Олимпию. Ярость так и закипела в ней, требуя выхода.
Когда Олимпия наконец оказалась за густыми кустарниками, глаза её сразу же наткнулись на гиганта, склонившегося над клумбой. Он только что сорвал цветок и теперь вдыхал его неповторимый аромат, а на земле валялось несколько помятых орхидей.
Судя по всему, незнакомец провёл здесь немало времени.
На звук её шагов мужчина обернулся, и она мгновенно узнала пресловутого затворника, смутившего женскую половину приглашенных на бал. Прежде, чем лорд Эдгар Раслинг, герцог Ормонд, смог разглядеть её, она выплеснула на него всю свою желчь.
– Как вы могли меня опередить, гадкий отшельник?! Как посмели первым насладиться прелестью диких орхидей?
Рука, державшая цветок, на мгновение застыла, а темные выразительные глаза впились в незнакомку. Высокая молодая особа в восхитительном бальном платье из тончайшего шелка нежно-голубого цвета была просто неотразима. Её глубокое декольте с алмазной брошью у лифа откровенно демонстрировало нежные очертания соблазнительной груди и алебастровую кожу. Белокурые волосы были уложены в замысловатую прическу, чьи локоны каскадом ниспадали на обнаженные плечи. Прекрасную шею обнимало бриллиантовое колье. Маленькие ушки украшали подвески из того же гарнитура. На красивом лице гордо сверкали оттененные темными пушистыми ресницами большие небесно-голубые глаза, чей яркий блеск очаровывал своей невероятной красотой. Внимательно разглядывая её, герцог Ормонд не проронил ни слова. Увидев устремленные на неё удивленные глаза, она уставилась в ответ. Мягкий свет, падавший от фонарей, отчетливо осветил его смуглое лицо броской красоты. Девушка внезапно осознала свою грубость. Однако она была уже неспособна остановить себя, и на него, как снежная лавина в горах, снова обрушился новый поток оскорблений:
– Что вы на меня пялитесь, превратившись в соляной столб? Видно, вы одичали в своём логове. Или у отшельника нет языка? Меня бросает в дрожь! Как могла герцогиня Кендал доверить свою оранжерею такому вандалу? Только дикарь, не умеющий ценить красоту, мог так безжалостно сорвать эти прелестные орхидеи! И ваше счастье, что вы находитесь не в моём парке, иначе велела бы слугам выпороть вас.
Дав выход злобе, Олимпия замолчала, гневно сверкая глазами, в то время как герцог Ормонд, выпрямившись во весь рост, стоял перед ней с непроницаемым лицом, скрестив на груди холеные руки. Его изящные пальцы с особенной нежностью играли лепестками орхидеи, что ещё больше взбесило её.
Когда с губ Олимпии готовы были слететь новые уничтожающие слова, минутная тишина в оранжерее была нарушена бархатистым голосом, приятно ласкавшим слух:
– Несомненно, вы хотели бы сами оказаться на месте этого цветка. Не так ли, прелестная леди?
– Должно быть, ваша бурная фантазия выдает своё неуёмное желание, – сухо отрезала она.
