– Здравствуй, соколик. Проходи, проходи, родимый, – суетилась Варвара. – Сейчас чаёвничать будем.
Герасим хлопнул по плечу Семёна, подтолкнул к лавке:
– Сидай, паря. А Райка у соседки, ща вернётся. Ну, сказывай, как дела?
Семён посадил Валерку на колени:
– По кочкам, по кочкам. В ямку – бух!
Валерка хохотал, а Семён продолжал:
– Дела идут. На курсы приняли, учиться иду. Через четыре месяца буду составы в метро водить.
– Покатаешь нас с Валеркой? – с порога поинтересовалась вошедшая Райка.
– Конечно! По кочкам, по кочкам. В ямку – бух!
– А жить иде собираися? – продолжал допытываться Герасим.
– Ну, чего пристал? Всё тебе знать надо, – проворчала Варвара, расставляя стаканы. – Где да как. Давайте чай пить.
Все расселись за столом, разлили кипяток по стаканам.
– Я не просто так спрашивал, – Герасим повернулся к гостю. – Поди с Мытищ, где угол сымаш, до учёбы добираться не ближний свет?
– Зато дешевле, чем в Москве, – ответил Семён. – Как на работу примут, переберусь поближе.
– Ну, да… Ну да, – задумчиво протянул Герасим. – А знаш, Семён, перебирайся к нам. Денег с тебя не возьму. Мать, ты как, не против такого постояльца?
– Да, конечно! Нечего по чужим углам мыкаться. Потеснимся. Зимой теплее будет, – улыбнулась Варвара.
Семён долго отказывался. Но когда и Райка, умоляюще глядя в глаза, прошептала: «Останься!» – он капитулировал.
* * *
Первая послевоенная зима быстро пролетела. За эти месяцы многое случилось. Семён отучился и был принят на работу в депо «Северное». Он признался Райке, что полюбил её, и сделал предложение. Не раздумывая, она согласилась. Родители молодых были не против и только порадовались за них.
Как-то погожим весенним вечером он поджидал Раису у ворот больницы:
– Сеня? Что ты тут делаешь? – удивилась девушка.
– Да, вот… решил встретить, прогуляться…
– Ну, пойдём.
Они не спеша пошли по переулку в сторону Шаболовки. Райка рассказывала, как прошла смена, что палаты не пустуют, что врачи творят чудеса, исправляя следы ранений. Семён, казалось, её не слушал. Вдруг он остановился, повернул девушку к себе лицом и заговорил:
– Рай, послушай. Только не перебивай. Давно надо было сказать, но я думал… со временем как-то само утрясётся… успокоится… забудется. Хочу забыть. Стереть прошлое. Чтобы чистый лист. Не получается.
Он перевёл дыхание, глубоко вздохнул и продолжил:
– Зорюшка не отпускает. Я не могу забыть. Я, иногда забывшись, тебя называю её именем.
Семён отвёл глаза. Райкино сердце замерло. Она глотала свежий, наполненный запахами молодой листвы воздух, а на грудную клетку давил камень прошлого. Она знала, что этот разговор рано или поздно должен был состояться. Перед ней тоже маячила тень сестры и вселяла сомнения – а имею я право на чужое счастье?
– А знаешь, Сеня, Зоря со мной всегда. Она во мне живёт. И с этим ничего не поделать. Ни забыть, ни прогнать – невозможно. Это любовь. Она похожа на вишню. По весне распустится, оденется белым цветом, а поздние заморозки вмиг загубят или ветер разгуляется и поломает ветви. Да мало ли что ещё может случиться? Молния ударит. Но с корнями, что под землёй, – Райка приложила руку к груди, – мы ничего поделать не можем. Они остаются живыми и из них вырастут новые деревья.
Летом они расписались. Свадьбы никакой не было. Пришли в загс, оформили документ о бракосочетании. Когда Раису спросили, будет ли она менять фамилию, она ответила:
