Кажется, крышечка, за которой скрывались все мои эмоции — злость, раздражение, ненависть, — сорвалась. Больше меня ничего не удерживает.
— Я ему не хамила, — заявляю твердо.
Богдан подходит к нам сам. Он прячет кошелек в карман. Понимаю, что расплатился по счету и собирается уходить.
— Вы довольны обслуживанием? — губы Виктории готовы треснуть от улыбки. — Смена Александры завершена, поэтому, если вы останетесь, к вам подойдет другой официант.
— Не стоит беспокойства. Всё прекрасно, — кивает Мельников.
Она не находит, что ответить. Видимо, из всех вариантов ответа, начиная с «Простите нас за это недоразумение» и до «Она уже уволена», не нашлось ни одного, который можно было бы применить сейчас.
— Я буду ждать тебя на улице, — добавляет Богдан, чем совсем добивает нашего администратора. — Раз уж твоя смена на сегодня окончена.
— Он… он будет тебя ждать? — шепотом уточняет Вика, когда Мельников исчезает за дверью.
— Ну, надо же с ним расплатиться за испорченный обед, — криво ухмыляюсь я. — Вот, решила отдать натурой.
Виктория только кивает, причем с таким понимающим лицом, будто моё язвительное объяснение её полностью устраивает.
***
Нельзя садиться в машины к незнакомцам. К знакомым, которым ты не доверяешь, тоже садиться нежелательно — потому что неизвестно, чем эти посиделки могут закончиться. Поэтому, когда я вижу иномарку Богдана, припаркованную у «черного входа» в ресторан, то поначалу намереваюсь обогнуть её и пойти к автобусной остановке.
Я уже не испытываю страха или волнения. Скорее — раздражение. Не люблю замкнутые пространства. Не люблю находиться наедине с Богданом. Он действует на меня совершенно диким образом, вытягивает наружу все самые потаенные мои эмоции. Переворачивает вверх тормашками меня саму.
Поэтому здравый смысл подсказывает к нему не приближаться.
Но потом я со злым ехидством напоминаю себе, что вряд ли он собирается покуситься на мою честь. Или отвезти в лесополосу и прибить там лопатой — тоже вероятность нулевая. Ничего он со мной не сделает. А общаться лучше наедине, а не посреди улицы.
По крайней мере, я ненавижу эти прилюдные разборки. От них за версту несет фальшью.
Богдан стоит у машины, опершись о неё боком. Наблюдает за мной, но позволяет самой решить, чего я хочу. Не давит, не торопит, не намекает, что вообще-то ждет (я нарочно переодевалась медленно, потому стоит он тут уже давно). Но, когда я всё же подхожу к автомобилю, открывает пассажирскую дверь. Галантно, ничего не скажешь. Если бы мне ещё не хотелось его этой дверью треснуть…
Вдвоем с ним, в узком пространстве авто, где воздух пропитался горькой туалетной водой, тяжело находиться. Я сжимаюсь, начинаю сутулиться, сама того не замечая. Нервы натягиваются как канаты.
— Ты обещал мне всё рассказать. — Не смотрю в его сторону и мысленно бью себя по рукам, чтобы не начать колупать обивку салона.
— Спрашивай — я отвечу.
Колеблюсь. Хочется выписать все вопросы в блокнотик и задавать их по очереди. Устроить ему блиц-опрос, но выпытать абсолютно всё. Потому что я начала путаться, перестала доверять собственному чутью. Каждый раз, когда я мысленно выстраиваю логическую картинку, появляется Богдан и рушит её своими поступками. Его невеста стала последней каплей, как и слова «я никогда тебя не скрывал».
Ладно, начнем с простого.
— Почему Лиза пришла ко мне? Почему она уверена, что мы с ней можем соперничать?
