Последние звуки он издает от
того, что я схватила с подставки старый пыльный зонт и ткнула его в горло.
Только чего он так орет, не по яйцам же пнула. А только руку разжал и тяжело
дышит. Пользуясь свободой, отскакиваю в сторону маминой комнаты, распахиваю
дверь и влетаю внутрь. Мама и Ника, уже успевшие поругаться до красноты и
хрипоты, сидят по разным углам, как две нахохлившиеся курицы на жердочках.
- Быстро убегаем! – кричу я. –
Менты на улице!
Мать не теряет самообладания,
смотрит на меня с ядовитым прищуром.
- И куда мы побежим без твоего
младшего брата, скажи пожалуйста?
- Где деньги? – шепчу хрипло.
- В надежном месте, - холодно
отзывается мать. – Забудь о них. Лучше скажи, кто орал в прихожей только что?
- Волк в овечьей шкуре… - бормочу
сквозь зубы. – Бандит тот ментом переоделся и приперся к нам.
- Вот же паразиты! – выругалась
мать, и вскочила. – Как только нашли-то нас, ироды! Юля, ты его хоть вырубила?
- Нет. Он по ходу сам вырубился…
Мать вскакивает и бежит к двери,
потом останавливается, шипит и стонет от боли в ногах, потирает поясницу. Дать
бы ей мазь, но сейчас не до этого. Живыми бы уйти… Только я недооценила любимую
матушку – она очень быстро приходит в себя и вылетает в прихожую. Мы с Никой
растерянно переглядываемся – ох, сейчас что-то будет.
Осторожно выглядываю в коридор.
Екатерина Петровна Лимонова, она же наша мать, стоит с зонтом наперерез и не
дает полицейскому ворваться в комнату.
- Вы что здесь забыли?! – чеканит
она. – Это частная собственность!
- Женщина, ваша дочь украла мои
деньги. И это я еще мягко разговор веду. Если придут те, кому деньги
предназначались, будет хуже. Так что отдайте сейчас.
- Вы чего мне врете?! – рычит
мама. – Надели полицейскую фуражку, в глаза смотрите и врете! Моя дочь дома
была!
- У камер на вокзале другая
информация, - тихо хмыкает он, осторожно ощупывая горло.
Что у него с шеей?
Вероника отпихивает меня, пытаясь
выглянуть в коридор. Я не пускаю. За мать не страшно, она от семи собак
отъестся, а вот за сестренку боязно. Хоть Ника и с гонором, не ей тягаться со
взрослыми мужиками. Еще не хватало, чтобы добрались до нашего любимого Женечки…
Я судорожно вздыхаю, захлопываю дверь перед носом любопытной Вероники и
решительно выхожу навстречу опасности.
- Куда вышла? – кидает мать. – Не
видишь – взрослые люди разговаривают?
- Мне девятнадцать, держу в
курсе, - отмахиваюсь и тут же делаю шаг навстречу этому недоменту. – Вот она я,
здрасте!
- Добрый день, - он ухмыляется,
нехорошо глядя на меня.
- Мою семью оставьте в покое! – я
решительно хватаю с вешалки куртку, натягиваю на дрожащие плечи, вытягиваю
руки. – Я с вами поеду, товарищ майор! Куйте!
- Малая, ты мне не нужна, - он
кашляет. – Вот блин, недавно только огнестрельную рану залатали, а ты со своим
зонтом… Иди к лешему, как тебя там.
- Юля.
- Значит так, Юля. Мне нужны
деньги. Которые ты украла. Все. До единого бакса.
Он говорит коротко и размеренно,
чтобы я точно поняла, а я неохотно кошусь на мать. Та поджимает губы и молчит.
Опасливо смотрю на закрытую дверь – Вероника продолжает сидеть в комнате. И
хорошо, пусть сидит. Для ее же безопасности.
- Я их положила в банк, под
проценты, - нехотя говорит мать.
Воцаряется тяжелая тишина. Мы все
смотрим друг на друга, и я понимаю, что мне точно хана.
- Чудненько, - выдыхает мужчина.
– Великолепно.
