Сойдя на берег в Альхесирасе, мы поселились у семьи Дэвис. Билл и Энни жили с двумя маленькими детьми на вилле «Консула» на холмах над Малагой. Когда ворота виллы не были заперты, их охранял сторож. К вилле вела длинная дорога, посыпанная гравием и обсаженная кипарисами, а окружавший ее заросший сад не уступал Королевскому ботаническому саду в Мадриде. Гравийная аллея упиралась в громадный прохладный дом с большими комнатами, полы в котором устилали циновки из эспарто. Все комнаты были полны книг, стены увешаны старыми картами и хорошими фотографиями. В холод в жилых помещениях топили камины.
На вилле имелся плавательный бассейн, наполняемый из горного источника, и не было телефона. Ходить можно было и босиком, но в мае еще холодновато, и для мраморных ступеней больше подходили мокасины. Еда была великолепной, выпивка – обильной. Никто никому не досаждал, все занимались своими делами. По утрам я просыпался, выходил на длинный балкон, опоясывающий второй этаж, глядел поверх деревьев в саду на горы и море, слушал шум ветра в соснах и понимал, что не встречал места прекраснее. Это была идеальная обстановка для работы, и я сразу взялся за перо.
Весенний сезон корриды в Андалузии подходил к концу. Ферия в Севилье завершилась. Луис Мигель должен был провести свой первый бой испанского сезона в Херес-де-ла-Фронтера в тот самый день, когда «Конститьюшн» вошел в порт Альхесираса, однако он прислал медицинскую справку, в которой говорилось, что он не может выступать из-за отравления трупным ядом. Ничего хорошего это не предвещало, и я решил, что лучше мне остаться на вилле «Консула», где я смогу работать, плавать и время от времени посещать бои быков, если такие случатся поблизости. Но я обещал Антонио встретиться с ним в Мадриде на боях в День святого Исидора, а кроме того, мне нужно было собрать материал, чтобы закончить дополнение к «Смерти после полудня».
По словам Руперта Белвилла, прибывшего в «Консулу» в сером, похожем на жука «Фольксвагене», за руль которого ему с его почти двухметровым ростом втиснуться было труднее, чем в кабину истребителя, все ожидали увидеть нас в Хересе, где Антонио выступал третьего мая. Антонио же сказал им:
– У Эрнесто своя работа, у меня своя. Мы встретимся в Мадриде в середине месяца.
Вместе с Рупертом приехал Хуанито Кинтана. Я спросил его, как дела у Антонио.
– Лучше не бывает, – ответил Хуанито. – Он сама уверенность. Полностью подавляет быков. Но это нужно увидеть самому.
– Какие-то проблемы?
– Нет, ничего такого.
– Как он убивает?
– Заходит сверху, с идеальным перекрещиванием. В первый раз мулету держит очень низко, если ударит в кость, в следующий раз чуть опускает клинок. Ненамного, совсем чуточку, чтобы попасть в артерию. Он нашел способ, при котором шпага держится высоко, и бьет как полагается, едва появляется шанс, но при этом научился обходить кость.
– Как думаешь, мы не ошиблись на его счет?
– Нет, омбре, нет. Он хорош, как мы и предполагали, и перенесенные травмы нисколько его не охладили, только закалили.
– А Луис Мигель?
– Эрнесто, я не знаю, что из этого выйдет. В прошлом году в Витории он дрался с серьезными быками, настоящими Миура, хоть и не такими, которые были в наше время. Хорошие были быки, и он не смог с ними справиться. Они его подавили, а он к этому не привык.
– Он участвовал в корридах, где быкам не подпиливают рога?
