– А как можно отличить человеческое от нечеловеческого?
– Я сужу только по тому, что я знаю. Если я могу понять, как это сделано и теоретически в состоянии повторить, то это в рамках людских возможностей. Я не сомневаюсь, что на Материке найдётся одна‑две ведьмы, чья квалификация выше моей… Но, если они в этом замешаны, то… дело смертельно серьёзное.
– А если это всё… нерукотворное? Может… аномалия? Эпидемия? Поражающая выборочно?
Ами так увлеклась поиском подходящей теории, что забыла краснеть и стесняться.
– А записки? А замаскированная яма? Может, оно всё между собой и не связано… Но столько необычных вещей, появившихся в одно время, наводит на мысль, что происходит что‑то, масштабы чего сложно оценить. И делается всё очень искусно. Очень… пугающе.
– Очень. – согласилась Ами. – И подкралось до жуткого близко, да? Я слышала тут пострадал ученик?
Финиан горько поморщился, мрачно опуская глаза.
– Да.
– И… многое он забыл?
– Некоторое количество больших циклов своей жизни и ряд приёмов.
– Выученных за эти циклы?
– Как ни странно – нет. – с задумчивым интересом исследователя ответил ведьмъ. – Несколько действий, освоенных им за разные периоды – за детство, юность, недавно и давно… При том, выглядело это так, как будто его подсознание сочло некоторые вещи теперь неважными и решило выкинуть вместе с остальным мусором. Раз уж так удобно получилось.
– Занятно… А важное осталось на месте?
– Ну, он дышит. И пить может.
– А… они могут забыть как дышать?
– Может, некоторые и забыли… Но едва ли мы об этом узнаем – они, полагаю, вообще уже никогда никому ничего не расскажут.
Прозвучало… ну ни разу не жутковато. Спасибо за нагнетание.
– Я… смотрела отчёты по опросам и обследованиям других пострадавших. В том числе и у нас в Кантине. Особо ничего общего между жертвами и обстоятельствами. Все мои теории разваливались в труху одна за другой. Я просто теряюсь в догадках… Не за что зацепиться… Ненавижу не понимать! Может, у нашего праймского агента будут какие светлые идеи…
Финиан уверенно кивнул.
– Конечно, они у Кайла будут. Поэтому с ним приятно работать.
Главведьм и визитёра немного помолчали в размышлениях.
– Думаю… если и я как‑то подключусь к делу, то хуже не будет… Надеялась найти какие‑то ответы у вас в архивах. – вернулась Ами к началу разговора уже чуть более уверенно.
Не краснея и не заикаясь. Ведь отказа она так до сих пор и не получила.
– Да, начало уже неплохое… – Финиан указал взглядом на табличку. – Посмотри на эти строчки. Интересная у этой штучки структура… короткого указания или перечня, что ли… В ней есть что‑то… Даже не знаю как сказать… Такое знакомое, будто вот‑вот поймёшь, о чём речь. Но… нет.
Он досадливо помотал головой.
– То есть, пока у нас тут всё безнадёжно?
– Мне кажется, да.
– Говоря об интуиции… Это глупо, я понимаю, но… У меня от всех этих символов странные мурашки. Такие же, как от значков в материных записях. Может, в них есть что‑то общее?
Амелия с надеждой уставилась на своего сведущего в этих вопросах собеседника.
– Что за записи? – с интересном склонил голову набок тот.
Его взгляд больше не прожигал и не замораживал. То ли у него такой цели сеймомент не было, то ли заряд сил на время закончился.
– Записи моей матери. Вот. – извлекла из сумки и, не теряя времени, и поспешно вывалила на стол обрывки ткани Амелия.
Праздник! Наконец‑то ими заинтересовались.
