– Когда это случилось, ты была со мной, и я благодарю Бога за то, что ты была не на ферме. Наоми застрелила своего любовника – молодого человека по имени Алек Бредли. Они оба были в спальне, когда… когда между ними возникла ссора. Наоми достала из ящика револьвер и убила его. Тогда ей было двадцать шесть – столько же, сколько тебе сейчас. Суд признал ее виновной в убийстве второй степени. Когда я видел Наоми в последний раз, она была уже в тюрьме. Она сама сказала мне, что предпочла бы, чтобы ты считала ее мертвой. В случае, если я соглашусь, сказала она, она клянется не пытаться связаться с тобой. И вплоть до настоящего времени держала слово.
– Ничего не понимаю! – Келси закрыла лицо руками.
– Я тоже был за то, чтобы избавить тебя от этого знания. – Филипп нежно взял ее за запястья и заставил опустить руки, чтобы видеть лицо дочери. – Если защищать, оберегать тебя всеми доступными мне способами было неправильно, тогда – да, я признаю, что ошибался. Но извиняться – нет, извиняться мне не за что. Я любил тебя, Келси. В тебе был заключен смысл всей моей жизни. Не осуждай меня за это.
– Нет, я не стану осуждать тебя. – Повинуясь своей давней привычке, Келси положила голову на плечо отца. – Мне самой нужно хорошенько подумать, чтобы во всем разобраться. Все это кажется совершенно невероятным. Я даже не помню ее, па. Совсем не помню.
– Тебе тогда было слишком мало лет, – пробормотал профессор, чувствуя, как его захлестывает волна облегчения. – Но ты на нее похожа. Так похожа, что иногда это кажется мне невероятным. Несмотря на некоторые свои недостатки, Наоми была женщиной привлекательной и тонко чувствующей.
«Склонность к насилию была одним из ее недостатков, – подумала Келси. – Неужели и в этом я тоже на нее похожа?»
– Вопросов слишком много, – произнесла она вслух. – И я пока не в состоянии подобрать ни одного толкового ответа.
– Почему бы тебе не переночевать у нас? – поинтересовался Филипп, понемногу приходя в себя. – Как только я провожу гостей, мы сможем поговорить обстоятельнее.
Это было довольно соблазнительное предложение. Больше всего Келси хотелось очутиться в своей безопасной, до последней половицы знакомой спаленке и – как бывало не раз – позволить отцу утешить себя, развеять все снедавшие ее сомнения.
– Нет, мне надо вернуться домой. – Келси поспешно отпрянула, покидая уютное отцовское плечо, чтобы не размякнуть и не поддаться слабости. – Мне нужно некоторое время побыть одной. И так уже Кендис злится, что я помешала тебе встретить гостей.
– Она все поймет.
– Ну конечно, поймет, но тебе все-таки лучше пойти вниз. А я, пожалуй, уйду через черный ход – мне что-то не хочется сталкиваться ни с кем из наших старых знакомых.
Филипп заметил, что возбужденный румянец истаял со щек Келси, отчего ее светлая кожа стала казаться еще более тонкой и нежной.
– Может, все-таки останешься, Кел?
– Да нет, со мной все в порядке. Просто мне нужно время, чтобы освоиться с новой информацией. Поговорим потом, па. Ступай к гостям, а потом, попозже, мы еще раз обсудим, как нам быть.
Келси поцеловала отца в знак прощения, но и как бы вынуждая его поторопиться. Оставшись одна, она подошла к столу и посмотрела на оставшееся на столешнице письмо.
Так прошло несколько мгновений. Наконец Келси сложила письмо и убрала конверт обратно в сумочку.
Ну и денек, подумала она. За какие-то несколько часов она потеряла мужа и обрела мать.
